Вольфганг Шрайер - Неоконченный сценарий

- Я решительно протестую против ваших неосновательных подозрений!

- А-а, не трудитесь. Мой дом с десяти утра в вашем распоряжении - если у вас будет подписанный прокурором ордер на обыск! В противном случае вы покушаетесь на неприкосновенность жилища и нанесение материального ущерба, в этом вы себе отчет отдаете? И вот еще что: не подчищайте магнитофонной записи. Я свои разговоры тоже записываю и хочу избавить вас от неприятностей, связанных с возможным сравнением. Позже, перед судом. Вы меня поняли?

- Господин министр, вы преуменьшаете опасность... - глухо проговорил Понсе. - Я сделал все возможное... Господь да сохранит вас!

Хассо фон Кремп сделал важное открытие. Когда он взял из рук Беатрис Крус револьвер, чтобы показать, как она, войдя в сад, пойдет прямо на камеру, то обнаружил в оружии боевые патроны. Кремпа насторожило, что Беатрис долго колебалась, прежде чем отдать револьвер. В барабане оказалось восемь пуль со спиленным - кустарно, грубо - острием. В первый момент он подумал, что ошибся "реквизитор" - Пепе. Потом поймал на себе взгляд девушки, молившей вернуть оружие, и негромко, чтобы не привлекать внимания остальных, велел ей обо всем рассказать. Не то...

- Мне нужно скрыться, - выдавила она из себя. - Иначе меня снова арестуют, сеньор... Это мой последний шанс!

Кремп посмотрел на Торреса, который стоял у калитки рядом с Бернсдорфом, - прямо как на том фальшивом снимке из альбома.

- Это ваш напарник, Беатрис?

- Марселино? Да. У него так же плохи дела, как и у меня.

- Хотите скрыться? Но как? Здесь все заперто.

- Не все! Открыты задние ворота гаража!.. С оружием мы пробьемся.

Как быть? Кремп задумался. Но о чем тут думать? Ради фильма, ради нелепой сцены задержать двух преследуемых полицией? Он вернул револьвер Беатрис.

- Давайте бегите! - шепнул он девушке. - И не ждите окончания съемок! При следующей пробежке перед камерой станьте последними, задержитесь за стеной и...

Беатрис кивнула и побежала к калитке.

- Последняя репетиция! - хлопнул в ладони Бернсдорф.

Исполнители исчезли за стеной, отделявшей сад Толедо от участка Ридмюллера. В девятый или десятый раз. Вот распахнулась калитка, и первым, пригнувшись, с "закопченным" - для маскировки - лицом в сад Толедо ворвался Роблес. Шесть лет назад герильерос пользовались чулочными масками. Но сейчас на европейском экране люди в таких масках воспринимались исключительно как гангстеры. За ним последовала Виола Санчес, не такая перепачканная, чтобы не пострадала ее фотогеничная внешность, и Габриэль Паис, почти без грима; индейца режиссер считал и без того "темным" и малозапоминающимся по своей природе. А у эвкалипта стоял Пепе, до прихода Толедо изображавший своего хозяина. После Паиса не появился никто. "Удалось, - подумал Кремп. - Скрылись! Теперь им только бы выбраться из города!"

- Куда запропастились номера четыре и пять? - спросил Фишер. Проверь, Ундина, что там стряслось.

Ундина зашагала к калитке.

- Никакой дисциплины! - негодовал Фишер. - Недоставало еще, чтобы из-за них пропала такая сцена. Где они?

- Наверное, это люди Понсе, - сказал Кремп. - И решили унести ноги подобру-поздорову, чтобы Толедо их не разоблачил.

- Задержать! Не отпускать, пока всего не снимем! Только эти двое и держат револьверы в руках как полагается... Господин Бернсдорф, что происходит? Боже мой, а вот и министр!

Теперь и Бернсдорф исчез за стеной, а в саду началась суета. Появление Толедо подстегнуло телевизионщиков, прежде лениво наблюдавших за репетицией.

Фишер колебался: то ли обратиться сначала к его превосходительству, покровителю киногруппы, то ли самому убедиться, что случилось с двумя "артистами". Он велел Кремпу поприветствовать министра от имени группы, а сам заковылял к калитке. Все это напомнило Кремпу одну сказку, в которой персонажи исчезают со сцены один за другим - каждый пускается на поиски предыдущего, но никто не возвращается. Теперь его очередь.

Но когда Кремп приблизился к калитке, за стеной раздался выстрел. Двое телохранителей бросились туда. В три прыжка Кремп настиг их, но его остановили, не пустили дальше. Еще один выстрел! "Все в порядке, - подумал он почему-то... - Пробились!" Вырвавшись из цепких объятий телохранителя, он оглянулся. Пепе словно сквозь землю провалился, у эвкалипта стоял Толедо - сильный, красивый, с видом победителя, ни дать ни взять реклама "бескорыстного друга народа". Он стоял в подобающей, героической позе, но главный эффект пропал безвозвратно: что толку казаться смелым, когда тебе лично ничто не угрожает!