Леонид Платов - Вилла на Энсе (Аромат резеды)

До сих пор Васильев не мог войти в соприкосновение с противником. Ему было уже ясно, что это не просто отход на новый рубеж, а паническое отступление, бегство. Но куда бегут гитлеровцы, если сегодня в 24.00 конец войне, если Берлин пал и фашистская Германия капитулировала?

Водитель резко затормозил. Конус света прорезал мглу и скользнул по табличке у въезда в деревню. «Ваграм». Историческое место! При Ваграме Наполеон разбил австрийскую армию.

У выезда из деревни Васильев снова остановил колонну.

Окружив командира дивизиона, офицеры спустились к Дунаю. В молчании все прислушивались к однообразному скрежещущему шуму, который доносился издалека, — звук хорошо доходит по воде.

— Фашисты драпают, — уверенно сказал кто-то. — Ну-ка, тише, товарищи!.. Гусеницы, да? По-моему, артиллерию вытаскивают тягачами. Но куда ее, к черту, вытаскивать? Ведь капитулировали же!..

Рассвет застал Васильева на одном из рокадных шоссе. По приказу командования, ему пришлось взять круто в сторону от головной магистрали, идущей почти параллельно Дунаю.

Пологие лучи солнца вырывали из колышущегося впереди тумана багровые пятна. Это были окна домов на холме. Там, видимо, город или деревня.

— Подряд четыре городишка миновали, теперь новый выскочил из тумана, удивился гвардии лейтенант, в машине которого находился Васильев. — Нет, как хотите, товарищ гвардии капитан, тесно в Европе живут…

— Это верно. Тесновато, конечно…

Оба разговаривали шепотом, держа на коленях автоматы и зорко поглядывая по сторонам — не нарваться бы на засаду.

— Считайте: от Будапешта до Вены три часа пути, двухсот километров не будет. От Братиславы до Вены меньше часа — шестьдесят километров. А три различные страны: Венгрия, Чехословакия, Австрия!..

— Может, тебе оттого тесно в Европе показалось, что Советская Армия очень широко шагает?

— А вы что думаете? — Гвардии лейтенант был, видимо, поражен этим простым объяснением. — Может, и верно — оттого!

Он заглянул в лицо своему командиру и удивился. Рот командира был сжат, брови сурово нахмурены.

— Вы что, — товарищ гвардии капитан? Такая ночь, а вы…

— Вот именно, такая ночь! Для нас с тобой это последняя ночь войны, а для многих она вообще последняя. Представляешь себе, что творится сейчас в концлагерях?..

— А!

— То-то и оно! Понасмотрелись с тобой в Австрии… Расстреливают заключенных, жгут бараки, прячут концы в воду… Спешить надо, гвардии лейтенант, спешить!..

— Мы и то спешим!

Медленно расползался туман. Скрежеща гусеницами, самоходные орудия взяли подъем и начали по одному втягиваться в городок, стоявший на берегу реки.

— Мансдорф, — громко прочел Васильев на желтом указателе.

Замелькали мимо уютные беленькие виллы, окруженные садами. Почти всюду на воротах висели чугунные таблички, прикрепленные, наверное, еще до войны.

— Дачи сдавали, комнаты с пансионом, — пояснил Васильев гвардии лейтенанту.

— Вот бы в таком домишке пожить! — простодушно сказал гвардии лейтенант. Чай бы пить на балконе. А там вон гамачок повесить…

— Еще неизвестно, что внутри! — сказал гвардии капитан. — Снаружи красиво, а войдешь — может, и не обрадуешься…

Он поднялся во весь рост в машине и предостерегающе поднял руку. Колонна самоходок остановилась.

За крутым поворотом чернело пожарище. Дым стлался по узкой ступенчатой улице, а за кирпичной оградой еще тлели стропила деревянного флигеля.

Несколько часов назад здесь была одна из обычных в Мансдорфе опрятных вилл. Незадолго перед рассветом в доме по неизвестной причине возник пожар.

Местные жители, толпившиеся подле пожарища, не могли понять, что случилось. В этой вилле стояло подразделение эсэсовцев «Мертвая голова». Оно ушло на север еще на рассвете. Может быть, эсэсовцы сами подожгли виллу, чтобы скрыть следы какого-то преступления? Вряд ли! Среди полуобгорелых трупов, валявшихся там и здесь, были и трупы в военной форме. У некоторых даже сохранилась эмблема на рукаве — череп и две скрещенные кости, а на пальцах железные кольца с той же зловещей эмблемой, присвоенной дивизии «Тотенкопф».

Самоходки двинулись дальше на Амштеттен, оставляя Энс слева. Но Васильев то и дело оглядывался на пожарище, черневшее на берегу. Лицо его сохраняло озабоченное выражение.

— Спешить надо! Спешить! — повторял он гвардии лейтенанту. — Говорил я тебе: где эта «Мертвая голова» появляется, там всегда последней подлости жди!..