Андрей Сенчугов - Фантом

– Капрал, как вам новое состояние? Ваша матушка обрадовалась бы, если вы вернулись вот таким домой? Хочу вас огорчить, таким вы тоже не останетесь.

Со столика поднялся графин с водой. Капрал захотел выпить, но вода лишь вылилась на пол.

– Хорошо, великолепно! Ты мертвец, капрал! А мертвецам не нужны ни вода, ни пища! Посмотри на себя, ты сидишь в кресле с прострелянной головой! – продолжал издеваться Руф.

Присутствующие с трепетом наблюдали, как невидимый фантом медленно размотал простынь и обнажил обезображенную голову. И тут он, видимо, понял, в кого его превратили. Его голос изменился, стал весьма твердым и уверенным в себе, но Руф и пришедшие с ним люди еще не чувствовали для себя опасности.

– Проклятые нацисты! Я не знаю, что вы со мной сделали! Вы, наверно, меня убили, иначе, как это всё можно объяснить?! О, Матка Боска!

– Говори, говори! Что ты ещё можешь? Можешь поднять хотя бы стул?

Веселью Руфа пришел конец, когда стул взмыл в воздух и быстро полетел в его сторону. Руф явно не ожидал такого поворота и прекратил смеяться. Вслед за стулом полетел графин и угодил в голову одному из сопровождавших Руфа.

– Шиманский, достаточно! Включите ваши приборы и усмирите поляка! – приказал Руф.

Профессор подошел к оборудованию, но был внезапно отброшен в сторону – на его пути встал капрал. Справиться с духом было не легко. Вероятно, капрал, свободный от тела, приобрел силу, ранее не ведомую ему при жизни в телесной оболочке. Он раскидал всех как детей и вдруг кинулся к охраннику, убившему его. Они стали бороться за право обладать пистолетом. Дух пытался вытащить оружие из кобуры, висящей на поясе убийцы. Конвоир яростно хрипел и сопротивлялся, он то легко отрывался от пола, то глухо падал.

– Профессор, что вы тянете?! – в полном отчаянии закричал Руф.

Но тот уже включил улавливатель и направил его в сторону отчаянно бьющегося охранника. На некоторое время под действием прибора капрал стал едва видимым, затем рассыпался, как песчаная фигура.

Все стали приходить в себя.

– Он не вернется? – взволнованно спросил Руф.

– Это исключено, – ответил Шиманский.

Руф окончательно оправился от шока, одернул на себе одежду. Затем подошёл к Шиманскому, взял за руку, крепко пожал её и торжественно произнес:

– От имени Великой Германии и от имени нашего фюрера выражаю вам благодарность!

Затем направился к выходу, его люди поспешили за ним.

Через несколько дней после начала эксперимента над людьми после ряда вполне удачных опытов профессор Шиманский был неожиданно для его коллег и для него самого взят под стражу и увезён без объяснения причин ареста. Позже до всего персонала, руководимого Шиманским, был доведён приказ об отстранении профессора от научной деятельности в связи с его участием в антиправительственном заговоре. Коллеги молча восприняли эту новость, им не хотелось верить, что увлечённый своей работой, хотя и немного чудаковатый профессор, мог участвовать в политических акциях. Гораздо более подходила версия, что на Шиманского обратили внимание «борцы» за чистоту арийской нации. Также весьма кстати кое-кто из сотрудников припомнил, что Шиманский, особенно в последнее время, выражал недовольство по поводу жестокого обращения с подопытными людьми и выражал им сочувствие.

Место профессора занял его заместитель Эрлих Вяльбе, который немногим уже уступал Шиманскому в научных вопросах, а главное, был чистокровным арийцем в отличие от своего шефа. Проявив перед куратором Руфом невиданную ранее озабоченность по поводу временами появляющегося инакомыслия со стороны профессора, Вяльбе намекнул, что сам готов руководить лабораторией. Тем более, что он был в курсе всех научных разработок. И как человек, в жилах которого течет арийская кровь, не склонен к излишней сентиментальности к низшим расам, к которым, безусловно, принадлежит Шиманский. Вопрос был решён быстро – Шиманского отправили в концлагерь, а Вяльбе с ещё большим рвением окунулся в работу. Но последовала череда неудач – опыты проваливались один за другим. Люди не становились бессмертными под действием эликсира. Количество умерщвленных росло день ото дня, а с их смертью ничего не менялось. Руф требовал от Вяльбе объяснений, но тому и в голову не могло придти, что сколько ни используй простой булыжник при изготовлении эликсира, жертвы во имя будущего Третьего Рейха, хотя их было и не жалко, были принесены зря…