Анатолий Бритиков - Дом с привидениями

— Скажу кораблю. Он сядет.

“Разве вы не пилот?” — поразился Ласкарис.

— Я думать. Корабль лететь.

— Ну и техника у вас! — невольно вырвалось у Первеева. — Управление кораблем на чистой психотронике!

— У другой звезды.

— Постой, постой, ты хочешь сказать, что этот корабль… Что его создали в другой звездной системе? — переспросил Джанг.

— Да.

Члены Совета разом сели. Кто-то застонал.

— Почему ты никогда об этом не рассказывал? — обиженно проговорил Первеев.

— Вы не интересовать. — Он помолчал и совсем тихо добавил: — Обидно.

— Слушай, — сказал Джанг, — так вас там, выходит, много… В том смысле, что с разных планет? Мы об этом еще только мечтаем, а вы уже друг к дружке запросто летаете…

— Мы нет.

“Ничего не понимаю, — искренне признался Дашков. — Вы прилетели, и вы, оказывается, не летаете. Может быть, вы объясните нам, что к чему, хотя бы в общих чертах?”

— Трудно, — сказал гость. — Пробую.

И, тщательно подбирая слова, а порой переходя к привычным росписям на полу, он рассказал…

Цивилизация на его планете была типично биологической и достигла достаточно высокой ступени, в технологическом плане оставаясь где-то на уровне бронзового века. Планета не знала перенаселения, методы аутоконтроля позволяли бороться с болезнями, культура достигла лучезарных вершин.

И тут буквально свалились с неба непрошеные пришельцы. Это была энергичная щедрая раса звездопроходцев, которая уверенно несла дары своей цивилизации с одной планеты на другую: Их корабли располагали техникой, способной с большой степенью вероятности разыскивать звезды, обладающие планетными системами, пригодными для зарождения жизни. А найдя таковую жизнь, они впадали в такой восторг, что буквально задаривали “братьев по разуму”: автоматические металлургические комплексы, преобразователи энергии, комбинаты автоматического клонирования, информационно-вычислительные центры, космические корабли и индивидуальные левитаторы. И все это, как сказал бы землянин, “с подгонкой по фигуре”, то есть приспособленное для использования именно на этой планете, со всеми ее физико-химическими параметрами, и притом на нулевом уровне эксплуатационного примитива: ткни пальцем в кнопочку…

“Дерни за веревочку — дверь и откроется”, — пробормотал себе под нос Ласкарис. Гость не расслышал, но Дашков на всякий случай грозно нахмурился.

С дарами инопланетной технологии было просто: оставили в неприкосновенности, за редким исключением. Гораздо хуже было с информацией. Рассказы о жизни далеких миров, проиллюстрированные неразрушимыми объемными миражами (вероятно, без голографии не обошлось), пленили сердца молодежи. До сих пор на единственном кольцевом материке все было единообразно: одна цивилизация и, следовательно, одна культура, один язык, один образ жизни (на данный момент, во всяком случае, — недаром божеством было единое солнце: до прилета пришельцев считалось, что оно освещает всю Вселенную) и одна, возведенная в ранг богини, планета.

Недаром в переводе на язык землян эта планета называлась Айна или, если угодно, Уана.

Айниты, от природы наделенные способностью менять свою внешность, до сих пор придерживались строгого единообразия, не говоря уже о манерах и обычаях. Все было едино.

Но вот с некоторых пор у молодежи стала наблюдаться чуть ли не поголовная тенденция подражать инопланетянам, и не только тем, что посетили Айну, но всем, фигурировавшим в рассказах пришельцев. Словом, изощрялись кто во что горазд. Сначала на это смотрели снисходительно: упражнения в мимикрии — это возрастное, пройдет, ан, не проходило. Через несколько десятилетий спохватились: за формой пришел черед содержания. Попирались обычаи и приличия, забывался язык, под угрозой была культура — многовековая, собственная. На смену пришел хаос подражательства. Старшее поколение представило себе, что случится еще лет через двадцать (айниты живут примерно одинаковое число лет), и приняло чрезвычайные меры: все инопланетное было категорически запрещено.

И только теперь жизнь на Айне вернулась в свое естественное русло.

“Хэппи энд”, — буркнул Ласкарис. Остальные молчали, но чувствовалось, что всех томит какая-то недоговоренность.

“Ну, с историей мы разобрались, большое вам спасибо за впечатляющий рассказ, — откашлявшись, словно у него першило в горле, заговорил Дашков. Но при чем здесь ваш преступник, за которым вы гнались через всю Галактику?”