Анатолий Бритиков - Дом с привидениями

— Крошка, две твари напали на тебя и на нее, когда ты защищал наш тыл, — объяснил Эррера. — Я видел, как она срезала твою скотину, а вторая ударила ее клювом.

Кроме Рэда, все уже полулежали в креслах. Мзия откликнулась из глубины своего мягкого гнезда:

— Сядь, Рэд! Это же только тренировка!

Селинджер наконец сел. Еще три года назад двухметровый гигант завоевал свою последнюю золотую медаль на всемирных соревнованиях по боксу. Среди своих товарищей он казался грузным, чересчур массивным. Как большинство сильных и больших людей, он был очень добрым и спокойным человеком. Он брил волосы на голове, потому что стеснялся намечающейся лысины, а к косметологам не ходил, считая их “тоже врачами”. Врачей же он не признавал, наверное, потому, что никогда в них не нуждался. В бою он был необычайно подвижен, имел точную реакцию, но в повседневной жизни оставался лентяем. Мзия его звала “ленивец”, и это прозвище ему чрезвычайно шло. Где бы Рэд ни находился, рядом с ним была Мзия. Самая маленькая из десантников, не больше метра семидесяти пяти сантиметров. Тем, кто когда-нибудь видел старинные персидские миниатюры, Мзия больше всего напомнила бы персиянку. Большие миндалевидные глаза, черные, с антрацитовым блеском и потоки черных волос, выскальзывавших из любой прически. Когда Рэд ее впервые увидел, первое, что он сказал было: “Какое богатство!” Он машинально погладил себя по голове при этом и густо покраснел.

Любимой угрозой Мзии было очередное заявление о том, что она острижет волосы: перед отлетом, перед началом тренировок, перед посадкой и так далее. Великан тревожился и сердился, и Эррере иногда казалось, что Рэд раздельно и одинаково любит и Мзию и ее волосы.

— Поплавать бы сейчас в невесомости, — мечтательно сказала Жаннет, разглядывая свои трясущиеся руки со вздувшимися голубыми венами. Впрочем, вены набухли у всех.

— Нет, ребята, — Эррера покачал головой. — Нельзя. Сейчас мыться и спать! Потом небольшая стимуляция и подзарядка, чистка оружия и осмотр Вечером же у нас праздник.

— Праздник! Верно ведь, праздник! — захлопала в ладоши Ютта. Она была удивительно хороша, когда смеялась. Ослепительно белые зубы ярко выделялись на фоне светло-шоколадной кожи. Ютта была дочерью норвежца и женщины-банту. Кареглазая мулатка с австралийского шельфа.

Внезапно растворилась дверь, она вскочила с кресла и побежала в душевую. Десантники потянулись за ней по своим кабинкам. Когда помещение опустело, Рэд встал, вынул Мзию из кресла, потом, держа ее на руках, зарылся лицом в волосы и поцеловал.

— Щекотно, — прошептала она, закрыв глаза, и вздохнула.

Бал начался в семь часов по Гринвичу. Гости, они же хозяева, являлись парами, кроме капитана, огромного, не меньше Селинджера, японца Кэндзибуро Смита. Капитан был человеком пожилым, последние десять лет жену в полеты не брал, остался в одиночестве и сейчас, хотя рейс был длительный, необычайный и он тоже нуждался в душевном равновесии и душевном тепле.

Гости проходили чинно, без обычных, может быть, несколько фамильярных шуточек и дружеских полуобъятий. Таков был этикет праздника, каждый раз разработанный заново и неукоснительно соблюдавшийся все эти два года. К балу готовились целый месяц, мужчины и женщины придумывали и изготавливали новые наряды и драгоценности, а женщины еще и косметику. И все-таки последний день был самым напряженным — всем почему-то не хватало нескольких часов. Однако к семи вечера по земному времени экипаж и десантники являлись в зал, одетые и готовые принять участие в первом вальсе.

Балы на борту дальнерейсового корабля были придуманы давным-давно земными психологами для поддержания в норме психического состояния экипажей. Особенно десантников, ибо выяснилось, что в то время, пока команда занята вахтами (и то не очень плотно), делать им практически нечего. А сроки путешествия большие. Так и появилась рекомендация группы космической психологии: “§ 16. Периодически, но не реже раза в месяц, устраивать костюмированные балы с воссозданием обстановки и эпохи определенного времени (или социального слоя). Общая подготовка к празднику, как и общая работа сближают людей в отличие от общего безделия”. Кроме того, определенный процент премий за лучший костюм и за лучшее оформление праздника (по инструкции) указывал на лучшую приспособляемость и уживчивость и давал преимущественное право на участие в следующей экспедиции А это уже было кое для кого стимулом.