Нина Пунтус - Город дождя

Не знаю, сколько времени я так просидела, но, когда подняла глаза, на сером небе мрачнела чёрная радуга. Ливень прошёл, оставив после себя заплаканный асфальт и прибитый к бордюрам мусор. Бездомные стали вылезать из своих укрытий, проклиная осенний холод и лающую стаю бродячих собак.

Я выжала промокшие волосы и развязала хвост. Хватит с меня уже этих переживаний и срывов, пора давно привыкнуть к тому, что старый мир рухнул, что теперь моя обитель – это тюрьма для отверженных. Город, из которого нельзя убежать, потому что бежать больше некуда.

Через два часа стемнеет, а этот район не лучшее место для ночных прогулок. Однако я не спешила покидать его и, нацепив плеер, побрела в клуб “Лысая Гора”. С бешеной скоростью, завывая сиреной, промчался патруль. Машину с мигалками я нагнала уже на следующем повороте, где она остановились у магазина с разбитой витриной. Интересно, как часто его владельцу приходится менять стёкла? Гром приветствовал меня сдержанным кивком и знаком приказал следовать по другой стороне улицы. Я слегка улыбнулась ему, не снимая наушников. Мне совсем не хотелось говорить с ним. Гром, конечно, сразу догадался, куда я направляюсь, и на лице его появились недовольные морщинки. Но он не окликнул меня и молча отвернулся к напарнику, позволив мне спокойно продолжать свой путь. Я миновала длинную стену, раскрашенную яркой граффити, и оказалась перед высокой аркой, служившей входом на территорию “Лысой Горы”. Стоянка клуба уже почти заполнилась, а от входа тянулась приличная очередь. Откинув секундную мысль о том, чтобы взглянуть в зеркало, я смело направилась к высокому парню в чёрном пиджаке, который в это время давал понять двум подросткам, что сегодня им придётся веселиться в другом месте. Я подошла в тот момент, когда один из них выхватил нож. Реакция высокого была мгновенной, и через миг нападавший временно отключился. Его друг не решился вступать в схватку с этим вышибалой и поспешил скрыться, взвалив на себя тело приятеля. На этот раз я почти не испугалась. Оказывается, можно привыкнуть ко всему… Мне самой несколько раз угрожали ножом. В первый раз я едва не лишилась чувств, тогда я и научилась спасаться бегством. Умение быстро бегать – залог спасения. Это правило я выучила наизусть.

– Давненько тебя здесь не было! – сказал высокий, заметив меня.

– Ловко ты с ними, – ответила я, кивнув в сторону удиравших.

У высокого не было имени, но знать его было ни к чему, ведь наши диалоги всегда ограничивались лишь парой фраз.

– Проходи, детка! – произнёс высокий, криво улыбнувшись и пометив моё запястье чернильной печатью в виде летучей мыши.

На самом деле, он всегда произносил только две этих фразы, но мне нравилось думать, что иногда он меня слышит.

В раздевалке я всё-таки взглянула на себя в зеркало и совсем не удивилась тому, что моя одежда была вновь суха и опрятна, как это случилось в первый раз. Волосы тоже были приведены в порядок – теперь они стали длиннее, чем раньше: мои одежда, макияж и причёска часто менялись, а иногда и несколько раз в день. Я поймала себя на мысли, что это стало для меня в порядке вещей, и с тревогой взглянула на человека по ту сторону зеркального мира. Короткая кожаная юбка, приталенный тёмно-фиолетовый пиджак, сапоги на высокой платформе, длинные чёрные волосы, в которых виднелись сиреневые пряди – всё это казалось теперь странным, чужим, нелепым, и только глаза сообщали мне о том, что это всё-таки я, что я ещё живу, и я – настоящая.

По клубу гуляли красные лучи, усталый бармен перемешивал напитки, на сцене незнакомая рок-группа что-то пела об укусе вампира. Присев у бара, я принялась изучать людей. Постепенно к пунцовым лучам добавился кровавый туман, вглядываясь в который, я стала медленно погружаться в далёкие воспоминания моей прошлой жизни. Странно, но даже здесь мне не удалось избавиться от этого страха. Последние два года своей жизни я смотрела на реальность, словно сквозь туман, и не видела в ней себя. Подобные чувства и мысли возникали всё чаще. Обычно я включала телевизор, чтобы посмотреть конкретные передачи, но если мне всё-таки доводилось попадать на многочисленные популярные каналы, то реакция, как правило, была одна: “Да что вы все с ума посходили?!” Глупые шоу, пустые сериалы, бездарные певцы и актёры, пошлый юмор, окровавленные расчленённые тела, снятые с самых выгодных ракурсов, как самые прекрасные достопримечательности Лондона, ведущий, искусственно и гротескно изображающий потрясение, чтобы повысить рейтинг своей плотоядной программе, зловонная мерзость, лицемерные фальшивки, изуродованные разлагающиеся трупы детей на грязной клеёнке культуры…Я думала о том, почему на меня всё это вылили, и задавалась вопросом: неужели это то, чего хочет человек, чей великий разум столького достиг в науке и искусстве, чья жизнь, как однажды сказал мой отец, “ничто по сравнению с жизнью собаки”? Может, я действительно очень боялась смерти? Боялась умереть, так и не ответив на главные вопросы своего бытия: кто я и зачем? Я смотрела на толпы людей, вглядывалась в их лица – и видела голые кости, твердя себе, что все эти люди не знают ничего, хотя и отчаянно пытаются доказать обратное. Многим из них вообще было проще не думать об этом: прикрывшись мещанской верой и целиком погрузившись в зарабатывание денег, они вполне комфортно существовали в своём иллюзорном мирке. У меня так не получалось – я хотела понять этот мир и узнать цель, но не знала, как это сделать, ведь даже себе не могла ответить на вроде бы простой вопрос – кто я? Что заставляет меня поступать, говорить и думать так? Кто будит во мне желания и мечты? Когда я задавалась этими вопросами, меня охватывало бесконечное одиночество и холод, который я называла Холодом Равнодушной Вселенной. Помню, как на одном концерте я смотрела на огромную толпу возбужденно орущих фанатов и вдруг увидела, как они медленно рассыпаются в прах. Никогда ещё я не испытывала такого сильного ощущения бесполезности человеческого существования. Мне было ясно, что каждый сам выбирает для себя смысл жизни (иначе просто не выжить), что людям надо во что-то верить, и я была твёрдо убеждена – именно страх перед смертью создал религии и молитвы. Для меня существовала лишь одна истина – люди не знают ничего. Но разве мир не познаваем? Мне нужны были ответы, однако с каждым днем я осознавала, что их не будет. По крайней мере, при жизни.