Вадим Проскурин - Восемь дней Мюллера

В поперечном переулке мелькнула тень, Том сунул руку под плащ, обхватил рукоять шпаги вспотевшими пальцами… Нет, померещилось. То ли на дереве ветка качнулась, то ли в окне лампой мигнуло, Дожить бы до утра…

Когда новая напасть только-только коснулась империи, Том счел братство людей очередной унылой сектой, не такой опасной, как ведьмы-растаманки, а обычной, одной из тысяч неотличимых одна от другой и в целом безобидных. Все сектанты проповедуют равенствр и братство, разница только в том, что у одних оно братство достигается в раю по итогам страшного суда, а у других — во вселенском разуме на выходе из цепочки перерождений. И когда Том узнал, что братья-революционеры говорят о равенстве и братстве не где-то там после смерти, а здесь и сейчас, он рассмеялся и воскликнул:

— Экие затейники!

Если бы он знал тогда, насколько они затейники… Был момент, когда революцию можно было придушить десятком агентов, но не заметили, не поняли, проморгали, и теперь о победе над заразой речь уже не идет, и улизнуть остался один последний шанс ускользнуть, очень маленький, надо признать…

Свистнула стрела, пробила полу плаща. Том выхватил пистолеты, по одному в каждую руку, взвел курки большими пальцами, выстрелил в темноту с правой руки вправо наобум, а с левой влево наобум. А сам побежал прямо к кирпичному забору, пока враги ошеломлены новомодным оружием, только бы не оказалось там наверху ни битого стекла, ни колючей проволоки, помогите, боги, молю вас, ко всем обращаюсь, к светлым, темным, любым…

Острого и колючего наверху нет, спасибо богам, помогли. Теперь прыг на другую сторону, в кусты бесшумно… нет, отставить! Раньше Том бесшумно в кусты хорошо умел, а теперь отпрыгался, засранец, жирный стал и неловкий, хруст стоит, как от медведя, да и дыхание такое, что как бы из-за стены не расслышали… нет, не расслышали, вроде, галдят, суетятся… слава богам, профессионалов не наслали, те бы не стали суетиться, тех Том вообще не заметил бы до последнего мига… повезло, что трезвый был, редкий случай в последнее время…

Руки трясутся, плохо. Как шпагу держать? Впрочем, убийц промелькнуло в отблеске пламени не меньше пяти, так что шпагу в руке можно не держать, найдут — убьют однозначно, и если хотя бы одного получится поцарапать, и то будет удача. А что это стучит, кстати? Сердце или зубы? Да наплевать…

А как безобидно все начиналось… Борьба за всеобщую трезвость, ликвидация безграмотности, чтобы рабы и свободные ремесленники были не как заморские дикие обезьяны, а чтобы стали чинными и благопристойными, и в личное время не вино бухали, а книжки читали, что в этом плохого? Том не верил, что из этого выйдет что-то путное, но прошение принял благосклонно, дескать, пусть попробуют, а мы посмеемся. А у них как поперло…

Он понял, что происходит что-то не то, когда братство людей начало громить таверны. Собирали шествие с хоругвями, входили в зал чинно и благопристойно, жрец призывал к покаянию, все честь по чести. Теперь-то все уже знают, к чему идет дело, теперь все кончается быстро и просто — публика кается, каждый получает на шею волшебную печать, и добро пожаловать в общество трезвости, отныне бухать можно только за особые заслуги, а то без головы останешься в момент, с боевой магией шутить можно только один раз. А если запишешься в братство людей — каждый седьмой вечер позволят остограммиться по командирскому благословению, если за прошедшую семидневку ничего не нарушил. Но это сейчас, а раньше такие битвы бывали, до полусотни покойников из одного трактира выгребали за вечер. А дворяне только смеялись, и Том им поддакивал. Дескать, заживем как в раю, будет кругом одна сплошная благопристойность…

О, дырка в заборе! Ну-ка, посмотрим, что там с другой стороны… Ой, как плохо, шлюхи! Угораздило же! Шлюхи — самые отчаянные и злые бойцы революции. Особенно те, кто подцепил заморскую сыпь, им терять нечего, кроме подкожных паразитов. Ничего не боятся, суки, настоящие фанатички, вдолбили себе в голову, что смерть ради равенства смывает все грехи, такое творят, что даже если во всех рассказах хотя бы десятая доля правдива… а пистолеты уже разряжены…

— Пойду проверю, чего там шебуршится, — прозвучало из-за забора.

Том отпрянул от дырки, и вовремя — в заборе скрипнуло, и целая секция выдвинулась, намереваясь ударить Тома в лоб. Он не сразу сообразил, что это калитка, он ее в темноте не заметил, а то, что показалось случайной дыркой, обернулось замочной скважиной.