Аркадий Шушпанов - Ренегат

- Не мой, - признал хозяин.

Он вертел в руках договорную доску.

...Рыцари новых времен тоже были иными, и дело не в одних мечах. Рыцари стали... ну, узкими специалистами. Роланд создавал компьютерные экзорцист-вирусы, Кей прослыл разрушителем тоталитарных сект, Артур с группой пытались контролировать словесность. Тюрьма де Сада, изгнание Байрона и даже организация Союза советских писателей. Никто не давал права решать, чей талант деструктивный, чей нет - присвоили сами. Ланцелот не раз с ними спорил, но представить Артура вот здесь, у мэтра...

- Уверен, что больше ничего не хочешь?

- Уверен. Просто выхожу из комикса.

- Да, - сказал хозяин и пристальнее вгляделся в каменную поверхность доски. - Ваш основатель удостоился великой книги, а вы - всего лишь комиксов.

- Перестань трогать основателя!

Мэтр вдруг изо всех сил швырнул доску о решетку камина. Закурился дымок погашенной осколком свечи. Испуганно дернулось пламя других. На стене перевернулось чучело совы.

- Зачем? - задал вопрос Ланцелот.

- Не обязан давать разумных ответов, - мэтр с удовольствием надавил на "разумных".

Сафьяновый футляр был захлопнут и пущен в камин.

- Пошел вон... рыцарь.

Ланцелот поднялся.

- Стой. На посошок.

Та же картинка, что и в начале: причудливо ломаются одноэтажные улицы. Хрустит снег - будто стыд отзывается на каждом шагу.

Звезды мерцают сквозь ветви елей. Укоризненно поглядывает Персей. Мол, что же ты, брат мой.

...Лампа уличного фонаря зажглась неожиданно. Замигала нервно, с гудением.

Высветились, преграждая путь, три фигуры.

Супергерои, впрочем, и в темноте неплохо видят.

"Ночь. Улица. Фонарь. А где?.."- рефлекторно отметил Ланцелот и сплюнул. Постмодернистов не уважал. Интеллект вместо разума.

Позвякивая, трио приближалось.

Всего можно было ожидать от мэтра. Даже такого. Но Ланцелот, признаться, не ожидал. Артур, Персиваль, Кей. Бывшие Артур, Персиваль и Кей.

Проданные клинки засветились. Ланцелот прямо из воздуха выдернул свой. Он испытывал вину перед оружием, но понимал, что меч простит.

Вдруг сделалось хорошо. До безобразия. Давно уже он не чувствовал себя так свободно.

Подняв меч, Ланцелот по всем правилам вызвал бывших соратников на поединок. Так, как вызвал бы их легендарный и почетный основатель ордена, Рыцарь Львов и Печального Образа, хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский.

Тот самый, кто разглядел великана под личиной ветряной мельницы.