Александр Тюрин - Месть

А сейчас я мигом сорвался с места. Правда еще не знал, куда бежать; сперва к реке припустил, под уклон, с ускорением. Драпал, пока не увидел тело, лежащее в бурьяне возле давно брошенного и насквозь проржавевшего трактора. Вернее, из зарослей видны были только ноги в кедах, по ним сразу узнал Борю Зискинда, студента-историка из Иерусалимского универа, который с упорством, достойным лучшего применения, пытался найти следы соплеменников хазарского периода в слое салтово-маяцкой культуры; хоть какую-нибудь маленькую штучку типа ножика для обрезания крайней плоти. Резво развернувшись в обратную сторону, я почесал к лагерю, однако некая часть мозга била в бубен: «Ты должен был остановиться и проверить, жив ли Боря».

В лагере меня понесло к ящику под замком, в котором профессор держал самые ценные находки. Я, получается, инстинктивно хотел вооружиться бронзовым мечом, персидским кописом или скифским акинаком. (Липский не был до конца уверен в происхождении меча; в смысле, то ли скифские производители подражали персидскому бренду, то ли наоборот.) Клинок этот нашли в захоронении № 2 – вместе с остатками ножен, имевших золотые обкладки, и костями того важного типа, который был как минимум был дружинником скифского царя. Петрович, кстати, реконструировал рукоять к этому мечу.

Ящик оказался вскрыт и клинок в нем отсутствовал. Ладно, фиг с акинаком, разумно было б прихватить валяющуюся кирку или лопату с раскопа. Или еще вариант… Я рванул к кухонной палатке, подхватил там секач, который Петрович доставал из тряпочки только в самый торжественный момент разделки свежего мяса, что бывало нечасто. Если до этого я чувствовал себя как раздетый посреди улицы, то сейчас появилось немного уверенности. Взгляд перестал метаться и я заметил – под парусиной, прикрывающей коробки с тушенкой, явно имеется еще что-то, имеющее очертания человека. Дернул ткань – там были Петрович и Артурыч.

Я увидел смерть в полном формате; доброй псине, которая за все время не зарычала ни разу, перерезали горло. А Петровича убили одним экономным выверенным ударом ножа – дырка была под ребром, наверное, через нее острие достигло сердца.

Уверенность мгновенно стекла с меня, как вода с жирной поверхности. Где-то с минуту я пытался одолеть судорогу, которая передавливала мне горло – еще утром Артурыч, поскуливая от какой-то непонятной тоски, отчаянно лизал мне руки. Чуть брызнув слезами и продышавшись, я пытался сделать одновременно две вещи, удрать и сделаться пониже, в итоге получился какой-то утиный стиль. Наконец до меня дошло – кретин, надо срочно сесть в машину и рвать отсюда когти моторизованным образом!

И эта тварь, в смысле машина, посмела еще не завестись пару раз. Тронулась только с третьей попытки, когда сердце уже стало выскакивать из ушей.

Проехал по полю и, когда разворачивался на грунтовку, стекла у кабины вылетели сразу с двух сторон, заодно что-то мощно толкнуло воздух рядом с головой. От неожиданности я уронил голову на руль, расквасив нос и расшибив лоб, машина запрыгала на кочках как антилопа, а потом и вовсе потеряла сцепление с поверхностью. Я затормозил, когда автомобиль был уже почти на боку, выскочил, захватив с собой только бутылку пива, и побежал к лесополосе. Это ж снайпер стрелял из крупнокалиберной винтовки!

Типично было б для меня запаниковать и закричать мысленно «Я пропал, сейчас меня не станет, какая утрата для человечества!». Но обошлось без рефлексии, на бегу старался еще и зигзаги делать, чтобы чертов стрелок не сумел меня в прицел поймать. Несмотря на весь ужас ситуации, подумал о том, что в прошлой жизни, наверное, был зайцем. Во время одного из виражей зацепил лежащее на земле тело, навернулся, расшибив локти, но быстро вскочил и двинул дальше. Мгновение спустя до меня дошло, это Дима, студент из Одесского университета; пуля пробила ему затылок, аккуратное такое отверстие; а ведь и не пуля, а короткий стержень, похожий на арбалетную стрелу. Парень смог убежать довольно далеко, однако те , кто вёл охоту, не собирались отпускать никого живым.

Я довольно быстро пересек лесополосу и по уклону понял, что сейчас будет река. И в самом деле выскочил на заросший высоченной осокой берег. С него трава уверенно входила в воду. А минуту спустя в прибрежных зарослях нашелся труп Лёши Филимонова, биохимика из Питера. Он мог по костным останкам определить, чем там питался предок при жизни; если много цинка, налегал на мясное, мало стронция, избегал овощей, прилично меди – хавал за милую душу жуков и прочих беспозвоночных. Но коньком его был анализ палео-ДНК, благодаря которому стало ясно, что те, кто здесь жил пять тысяч лет назад, нам не чужие – может, вообще, наши прямые «пра»… Его, мне кажется, убили не сразу. Возможно, даже привели сюда. Или ж он пытался бежать по мелководью, а здесь его встретили. Глаз затёк от удара. Горло перерублено – явно не нож поработал, скорее, смахивает на удар хорошо заточенной саперной лопаткой. На Лёше Филимонове, похоже, потренировались. Черт, почему эти гады и убить-то не могут как нормальные профессионалы, а обязательно как садюги?