Альфред Ван Вогт - Лунный зверь

Когда люди ушли, Проже сказал:

— Босс, ты забыл об одной вещи. Имеется еще один выход в том месте, где эта проклятая тварь прыгнула в лагуну. Помнишь об узком перешейке между двумя вертикальными скальными стенами. Акула может запросто проскользнуть там.

Корлисс хмуро покачал головой.

— Я не забыл, но ты прав: акула может выбраться в том месте. Но у той твари в его естественной форме огромные и мощные плавники. И эти плавники — слишком большие для того, чтобы тварь протиснулась сквозь узкий проход — ее плавники будут оторваны и разрезаны на мелкие ленточки. Неужели ты не понимаешь, что это означает? Чудовище должно принять свой человеческий облик, если хочет пройти сквозь ту узкую горловину, и тогда оно станет чрезвычайно уязвимой, иначе бы оно не вело себя с нами так осторожно. Оно…

В эту секунду его оборвал глухой взрыв, разорвавший тишину ночи. На его суровом властном лице медленно растянулась безжалостная улыбка удовлетворения.

— Вот и первый взрыв. Это возможно означает, что проклятое чудовище попыталось пройти по обычному каналу. Что ж, теперь оно научено. Мы загнали его в угол. Либо оно рискнет плыть через тот адский проход в человеческой форме, либо же мы прикончим его завтра утром, в каком бы оно ни было облике. А теперь торопитесь, все хватайте факелы и ружья и выстраиваемся в цепь вдоль берега. Оно не должно пройти мимо нас!

Море было слишком бурным, волны слишком высокими, ночь слишком темной! Предчувствие беды, ледяное и зловещее, пронзило холодные рыбьи нервы чудовища, когда оно пыталось сохранить свой человеческий облик на поверхности, где его беспомощная человеческая голова могла вдыхать воздух. Оно яростно сражалось, но море грохотало и ревело, волновалось и бурлило.

Кошмарное море непреодолимой темной стеной вздымалось со всех сторон, кроме одной. И там вода сверкала белизной — даже в этом мраке можно было различить белые бешеные волны прибоя. В этом белом пенистом море оно видело темную полосу — единственный путь в безопасность огромного океана — узкую темную полосу, где вода была глубокой, бурлящей и невероятно быстрой.

И именно через этот сотрясаемый штормом канал акула сейчас плыла из лагуны в сторону океана.

Чудовище с трудом удерживалось на поверхности, яростно перебирало ногами, месило руками бурлящую обезумевшую воду, до предела напрягая зрение, чтобы не упустить из виду слабое поблескивание треугольного плавника плывшей впереди акулы, служившей ей проводником в этом адском канале.

Акула с трудом продвигалась вперед, лихорадочно маневрируя, борясь с ревущей свирепостью волн, которые лились и изрыгались сквозь бурлящую горловину. Плавник исчез, но потом снова появился, едва различимый на фоне серо-белых волн.

Акула преодолела этот узкий проход и теперь была в безопасности: смутное пятно плавника тут же растаяло в темноте ревущего океана.

Чудовище остановилось в нерешительности. Теперь настала его очередь, но ему вовсе не хотелось бросаться в эти ревущие бурлящие воды в своем хрупком человеческом теле.

Оно зарычало от ярости разочарования, издав высокий пронзительный нечеловеческий крик ненависти, и полуобернулось спиной к берегу, горя диким отчаянным желанием пробиться через кордон из мягкотелых людей и позабыв об опасности.

А потом оно снова зарычало и, увидев цепочку пылающих факелов, протянувшихся по берегу, сплюнуло в ярости. Каждый факел бросал бледный мерцающий круг света, и за каждым из них нетерпеливо переступал человек с ружьем наизготовку.

Этот путь был закрыт. Чудовище осознало это, подавив в себе безумное желание стремглав броситься вдоль берега. И только сейчас — и слишком хорошо — оно разглядело ловушку, в которую угодило. Эта маленькая часть лагуны была непроходима, словно природа сама дожидалась миллионы лет этого момента, чтобы поймать несущее смерть чудовище в ловушку.

И снова тварь направила свой холодный, сверкающий взгляд рыбьих глаз к выходу из канала. Стальные челюсти щелкали в гневе, губы сжались в тонкую акулью морду, и тут она бросилась в бурлящие воды.

Возникло ощущение невероятной скорости; инстинктивно существо попыталось свернуть в сторону, куда исчезла акула-лоцман. Вода хлынула в пасть твари; она сплюнула, закашлялась, а потом на секунду у нее перед глазами мелькнуло ужасное видение своей погибели: прямо перед ней возвышалась каменная стена высотой в ярд — черная, мрачная, безжалостная. В лихорадочной спешке оно повернулось и бросилось в сторону, в безумии выбросив вперед руки. Но никакие мускулы уже не способны были сражаться с непобедимым океаном.