Уже несколько минут Кон пытался сообразить, где он находится и что это за фигура медленно перемещается по небольшой мрачной комнатке, в которой он непонятно как оказался. Пока что было ясно одно — это не сон, но легче от этого не стало.
Кон закрыл глаза и попытался восстановить ход событий. Была среда, семнадцатого июля. Это он помнил. Он стартовал из района Юпитера, Солнце было точно на заднем экране. Испытательный полет проходил нормально, все механизмы и приборы работали исправно до тех пор, пока…
Да, теперь он вспомнил все. Стрелка спидометра показывала половину световой скорости, двигатели давали шестьдесят процентов максимальной мощности, ускорение, которого он не ощущал в своей безынерционной камере, достигало прямо-таки фантастических величин. Он передвинул рычаг тяги, чтобы проверить, дадут ли двигатели полную мощность. Ракета увеличила ускорение.
«Надо бы проверить торможение», — подумал Кон, сбросил рычаг на ноль и взглянул на указатель ускорения. В первый момент решил, что стрелку прибора заело, но результаты контрольного теста показали, что дело скверно: фотонный двигатель потерял управляемость. Он работал почти на полной тяге, и это могло продолжаться достаточно долго, чтобы выбросить ракету за пределы солнечной системы. Тесты не оставляли никакой надежды. Реакцию самовозбуждения фотогенератора остановить невозможно. Она прекратится только тогда, когда иссякнут запасы топлива. Однако прежде чем это случится, ракета успеет набрать околосветовую скорость.
Кон знал, что не в его силах что-либо изменить, поэтому волноваться и нервничать бессмысленно, и вообще… Что именно «вообще», было не совсем ясно.
Больше по устоявшейся привычке испытателя, чем в надежде на спасение, он включил холодильную аппаратуру и улегся по возможности удобнее. Случись все это в солнечной системе, его рано или поздно нашли бы, но сейчас…
…И вот теперь эта слабо освещенная комната и человеческая фигура… Значит, все-таки каким-то чудом, по необъяснимой случайности он вернулся? Фантастика!
Кон открыл глаза, пошевелился и глубоко вздохнул. Фигура подплыла и остановилась рядом с ним, вырисовываясь на фоне стены, которая теперь разгорелась желтоватым светом. В комнате стало светлее, и тогда Кон решил, что он бредит во сне.
Перед ним стояло нечто только в общих чертах напоминавшее человека: белая глыба, имевшая человеческие контуры, но похожая скорее на снежную бабу или на человека, который только что вынырнул из кадки с густой сметаной.
— Добрый день! — сказало Нечто с едва уловимым акцентом. — Ты уже… э… очухался?
Кон глядел на «снежную бабу» и всеми силами пытался проснуться.
— Я говорю, ты здоров? — уточнила вопрос «снежная баба».
— Думаю… д-д-да! — пробормотал Кон, с трудом сдерживаясь, чтобы не щелкать зубами. — Кто ты?
— Я не «кто», я — «что». Я обслуживаю девяносто четвертую Станцию контроля.
— Где я? — крикнул Кон, быстро садясь и свешивая ноги с кушетки, а «снежная баба» попятилась на шаг, еще больше расплылась и почти совсем потеряла человеческую форму.
— Ты на девяносто четвертой Станции контроля Галактического космоплавания.
Кон осовело смотрел, как руки и ноги белого облака втягиваются в бесформенное, теперь ставшее цилиндрическим туловище. Кон вздрогнул.
— О, прости! — «Снежная баба» молниеносно превратилась в абсолютно правильную человеческую фигуру, напоминавшую классическую скульптуру из белого мрамора с белыми глазами и губами. — Понимаешь, поддерживать себя все время в твоей форме чрезвычайно трудно. Никогда в… э… жизни я не видел ничего столь нефункционального…
— Стало быть, это не твоя форма?
— Само собой. Твоя.
— А как выглядишь ты?
— Никак. То есть по-разному, в зависимости от потребности и обстоятельств. Но твоя форма исключительно сложна.
— Тебя это затрудняет?
— Меня ничто не затрудняет. Просто поддерживать себя в этой форме и одновременно разговаривать с тобой — занятие, требующее слишком много внимания, и поэтому я начинаю расплываться.
— Тогда прими наиболее удобную форму!
— Ты не возражаешь?
— Нет.
— Так и запишем! — Классическая скульптура с явным облегчением расплылась и осела на пол в виде большой приплюснутой капли.
Кон присмотрелся внимательнее. Капля не была неприятна или скользка, скорее напоминала большой белый и гладкий дождевой гриб либо кусок хорошо замешенного теста. Когда гриб говорил, голос шел ото всей его поверхности. Кон уже давно перестал бороться с сомнениями, с каждой минутой понимая все яснее, что это явь, действительность…
Читать дальше