П Шуваев - Не заплывайте за горизонт или Материалы к жизнеописанию одного компромиста

А потом как-то незаметно и площадь кончилась, снова они нырнули под непонятные дерева, только попалась на глаза надпись, почему-то оранжевыми буквами, и Толику показалось, что "Шоссе Экклезиаста".

Странный вокруг Сашки получался город, и Толик, сделав над собой некоторое усилие, пришел к заключению, что как раз такой город был бы Сашке вполне по нраву, и уж тем более он по нраву этой, которую Толик хоть и мог уже однозначно отождествить, но почему-то не решался. Сашке это все было бы очень кстати, и Толик чуть было не позавидовал, потому что уж очень бы Сашке пошло сидеть где-нибудь в одном из этих невнятных домов, а то и просто на траве, внимательно вникая в "Технологию и культуру" Маккензи (Толику вспомнилось именно это название, из чего отнюдь не следует, что данный текст, в сущности, довольно слабый и заведомо вторичный, представляет особый интерес). Сашка, пожалуй, был тут более чем уместен, но Толик? И стало Толику себя жалко, и очень Толика обрадовало, когда ландшафт стал медленно, но ощутимо меняться в приятно-понятную сторону.

Сначала Толик воспринял перемены как должное, потом, когда они стали слишком уж очевидны, скорее испугался - испугался именно столь недвусмысленного исполнения желаний. Но, так или иначе, шли они теперь по старому, серому, трещиноватому асфальту, и улица была кривая, узкая, куда-то довольно круто спускавшаяся, и деревья были как деревья, а на углу стоял киоск "Союзпечати", закрытый, разумеется, в столь ранний час, но это как раз было правильно. Все было правильно, все было верно в этом городском пейзаже, только вот никак не мог Толик опознать улицу, более того, все тыкалось ему в мозг крепчавшее подозрение, что улица вообще не московская: каштаны, платаны (имея биологическое образование, Толик был тем не менее в ботанике слаб, но не настолько же!). Елки зеленые, решил Толик, но Сашка, похоже, был уверен, что так оно и надо, а которая по-прежнему уверенно продвигалась вперед (странная все же была у нее походка, настолько странная, что Толик мог подобрать лишь этот единственный глагол), свернула на другую улицу, перешла на противоположную сторону и скрылась в подворотне. Крепнущая реальность приводила Толика в состояние все более уверенное: даже и трамвай по этой улице ходил! Даже и двор оказался нормальный: рос из асфальта тощий прутик, висело на веревках грязноватое белье, а откуда-то неукоснительно воняло! Нет, двор был как двор, как раз такой, каким ему следовало быть, и Толик не то чтобы почувствовал себя дома, тем более не ощутил Толик, что здесь ему хотелось бы и следовало бы жить, - но здесь никоим образом не могло быть всей этой странной жути, в которой только и можно, что читать невесть какого Маккензи, а то и аббата Грешковича (sic!).

И лесенка была реальна, дряхленькие ее ступеньки вели к добропорядочной двери, обитой старым дерматином. Дверь была многозамочна, как надлежит, и торчало из стены несколько кнопок, а возле кнопок, надо полагать, некогда были написаны на бумажках фамилии, - но теперь, разумеется, прочитать ничего было нельзя. Все было пристойно, прилично, добропорядочно - нормально, короче говоря, и Толик был почти уверен, что придется теперь под дверью куковать, потому что не дай бог ошибиться кнопкой и ни свет ни заря разбудить коммунального соседа. Однако которая просто взялась за ручку, слегка потянула на себя - и несокрушимая дверь, даже не скрипнув, послушно распахнулась. Это неприятно поразило Толика: не то блатные какие-то замашки подумались ему в этой, не то (если дверь не была заперта) возникли сомнения в добропорядочности жильцов.

Впрочем, коридор был добропорядочней некуда, и дверь комнаты, куда, оказывается, они и шли так долго, тоже была добропорядочной дверью. Толик отдыхал душой, разглядывая подобающим образом размещенные в полутьме велосипеды, старые корыта и висящие вдоль стен предметы одежды

Нет, это становится невозможным! Какая, в самом деле, пошлость - описывать коммунальный коридор и не смочь удержаться от корыт и велосипедов. Положительно, Толик был о Сашке лучшего мнения. (разумеется, при столь слабом освещении их нельзя было идентифицировать, да и слишком стары были тряпки, чтоб удостоиться идентификации, но, главное, Толик вообще был сейчас настроен обобщать).

И комната, куда они, увы, попали тем же не вполне благопристойным образом, была нормальная - обитал в комнате человек не без странностей, не озабоченный сверх меры соблюдением уютности и опрятности, - и тем не менее нормальный человек там обитал. То есть не было, пожалуй, и у Сашки в комнате ничего, что не было бы достойно нормального человека, и тем не менее тут, именно тут даже висящая над кроватью шпага Толика не смутила отнюдь.