Джон Уиндем - Зов пространства

Мы стартовали девятого декабря, в среду. Первый прыжок ничем особенным не запомнился; следуя обычной процедуре для ракет снабжения, мы вышли на околоземную орбиту и стали ждать, когда нас отнесет к станции.

В моем сердце теплилась сентиментальная радость – станция носила имя «Эзатреллита Примейра», и от этого экспедиция еще больше напоминала семейное предприятие, ведь спутник помогал строить мой прапрадед. Впрочем, из-за износа и различных повреждений, в том числе от вражеских ракет, на нем пришлось заменить львиную долю деталей.

Мы подлетели к «Примейре» и провели на ней больше земной недели. За это время с «Фигурао» сняли атмосферозащитное покрытие, дозаправили его и погрузили всю необходимую провизию. Каждый из нас троих проверил свою аппаратуру и снаряжение и устранил малочисленные неисправности. Потом мы ждали, сетуя на безделье, когда «Примейра», Луна и Марс займут положение, оптимальное для нашего старта.

Наконец во вторник 22 декабря, в 03.35 по Рио, мы врубили двигатели и отправились в путешествие… Я не буду подробно его описывать, все технические нюансы занесены Раулем в бортовой журнал, который я вместе с этим отчетом запру в металлическом ящике..

До этого момента я писал из двух соображений: во-первых, на тот случай, если нас, как я уже говорил, найдут не скоро, и во-вторых, чтобы любой, кому захочется проверить мою психическую адекватность, располагал фактами. Я сам внимательно прочел все вышеизложенное и не нашел причин сомневаться в том, что нахожусь в здравом уме и трезвой памяти. Думаю, те, кому доведется ознакомиться с этим дневником, тоже не усомнятся в моей вменяемости. А значит, и нижеследующие строки будут представлять для них ценность.

Последняя запись в бортовом журнале – о том, что мы приблизились к Марсу. Последняя радиограмма, отправленная на Землю из пространства, гласит: «Попробуем сесть в районе Изида-Большой Сырт. Предполагаемые координаты…»

Закончив передачу, Камилло придвинул рацию к стене. Щелкнули фиксаторы. Убедившись, что аппарат надежно закреплен, он улегся на койку. Рауль уже сидел на своей, я лежал, оставшись не у дел, – мог только ждать. У Рауля поперек койки был пристегнут дистанционный пульт – это позволяло управлять кораблем даже при многократных перегрузках.

Все шло по плану, с той лишь разницей, что температура обшивки корабля в несколько раз превысила расчетную, – видимо, атмосфера оказалась несколько плотнее, чем мы ожидали. Но эта ошибка была пустяковой.

Рауль наблюдал за разворотом корабля, заботясь о том, чтобы крен соответствовал тормозящему импульсу вспомогательных дюз. Мы теряли скорость. Койки поворачивались вместе с нами на карданных механизмах. Постепенно нашей главной вертикальной опорой стали выбросы основных дюз, которые теперь работали на торможение.

В конце концов скорость упала практически до нуля; корабль стоял, балансируя на плазменных струях. На этом задача Рауля была выполнена; он включил систему автоматической посадки, вытянулся на койке и стал следить за приборами.

Под нами, вокруг оси корабля, располагались восемь одинаковых радаров, их узкие лучи шли вниз; каждый радар контролировал маленькую горизонтальную дюзу. При отклонении корабля хоть на градус от вертикали один или два радара давали команду дюзам, и мгновенные вспышки пламени устраняли крен. Еще один вертикальный радар был совмещен с основными двигателями; он следил за расстоянием до поверхности планеты и регулировал скорость спуска.

Аппаратура превосходно справилась со своей ролью – только легкий толчок сообщил нам о том, что тренога, корабля коснулась грунта. Двигатели умолкли, прекратилась вибрация, и нависла не слишком уютная тишина.

Никто не спешил ее нарушить, но вскоре мы услыхали потрескиванье и пощелкиванье остывающего металла. Рауль сел и освободился от пристежных ремней.

– Ну, вот и прилетели. Молодчина твой старик, – сказал он мне.

Он осторожно встал и, привыкая к забытому чувству тяжести, двинулся к ближайшему иллюминатору. Я последовал его примеру и стал отвинчивать защитную пластину иллюминатора. Камилло извлек из фиксаторов радиопередатчик и отправил в эфир:

– «Фигурао» совершил мягкую посадку. Марс, ноль три сорок три по Рио. Координаты посадки, похоже, не расходятся с ранее переданными. Приступаем к наблюдениям и проверке бортовых систем. – Он тоже потянулся к ближайшему иллюминатору.

Я уже успел откинуть со своего металлическую заслонку, и вид, открывшийся глазам, полностью совпал с моими ожиданиями. До самого горизонта убегали ржаво-бурые барханы. Где-нибудь на Земле такая картина навеет любые эмоции, кроме благоговейного трепета. Но мы были не на Земле. Мы были на Марсе, и видели то, чего еще никто не видел. Мы не ликовали, не хлопали друг друга по спине. Мы просто смотрели во все глаза.