Колин Уилсон - Маг. Живие мертвые.

Касиб рассудил, что на Мадига, вероятно, напали какие-нибудь кочевники или кучка дезертиров из разбитого им, Касибом, войска. Но и воздушные дозоры, облетевшие вдоль и поперек пустыни Кенда и всякую обитаемую долину в Серых Горах, не нашли следа.

И вот однажды на исходе лета стражник, стоящий на городской стене Себиллы, приметил одинокого путника в сером плаще, уныло бредущего через равнину к городу. Не успев подойти к воротам, путник упал ничком и лежал лицом вниз, как труп. Его подняли, отнесли в ближайший дом и уложили в постель. Лишь начальник стражи, придя взглянуть на незнакомца, узнал в нем Мадига. Лицо у того было бледное и изможденное, как у смертельно больного.

Тем не менее, прийдя в себя, Мадиг отказался что-либо рассказывать, твердя, что все это для слуха одного лишь Смертоносца-Повелителя. Касиб Воитель к той поре уже возвратился к себе в столицу, и Мадига, едва он восстановил силы, направили с охраной в город пауков. Там его немедленно провели к Смертоносцу-Повелителю. Но что именно было между ними, осталось тайной: Квизиба и всех его коллег-советников попросили из комнаты. После разговора велел и возвратиться, ион заметил, что у Мадига вид изможденный и больной, а Смертоносец-Повелитель пребывает в мрачной задумчивости.

Под вечер Мадиг свалился в лихорадке, и не мог стоять на ногах. Его положили в палате на верхнем этаже дворца и запретили к нему входить – всем, даже родному отцу (тоже по имени Галлат). Услышав, что Мадиг при смерти, Галлат кинулся перед Смертоносцем-Повелителем ниц и вымолил, чтобы ему дали проститься с сыном. Касиб Воитель снизошел и позволил ему остаться у смертного одра Мадига. Никому не ведомо, о чем они меж собой говорили, только через неделю после кончины сына отец тоже сошел в могилу. Квизиб присутствовал при его кончине – Галлат, как и его отец, был скорее друг, нежели слуга – и понял, что с потерей сына у старика попросту пропало желание жить. «Моего сына приговорили к смерти», – таковы были его последние слова.

Приехав в Сибиллу накануне лета в следующий раз, Смертоносец-Повелитель застал городок в состоянии паники. За зиму исчезло еще тридцать слуг. Кое-кто из них отправлялся к холмам пасти стада; других похитили ночью из самого города – одного так и вовсе утащили из дома, пока жена и двое сыновей спали. Стражу удвоили, рабы стали насыпать вокруг города вал. И все равно люди продолжали бесследно исчезать. Беспокоило то, что похитители за все время ни разу не попались на глаза.

Это Квизиб предположил, что враг, быть может, проникает в гороод с моря. Смертоносец-Повелитель сейчас же распорядился, чтобы стража патрулировала линию берега. Узнав о последней дерзкой вылазке врага, Смертоносец Повелитель выслал сотни шаров прочесать территорию по всей протяженности Серых Гор. Но лишь следопыту Тубину удалось, работая в одиночку, отыскать тело одного из стражников, присыпанного землей в неглубокой яме, где-то в миле от города. Обе руки в локтях, и обе ноги в коленях у стражника были отсечены. Это было единственное тело, которое удалось найти.

Тут Смертоносец-Повелитель пришел в ярость, и поклялся отомстить (видно, произошло уж действительно нечто из ряда вон выходящее: у пауков, в отличие от людей, сдержанность превыше всего; не прибегать к сильным эмоциям у них – дело чести). Касиб созвал всех советников, среди которых Квизиб считался самым умудренным и почитаемым, и заявил, что собирается отыскать врага и уничтожить его. Большинство пауков, тоже глубоко негодуя, согласились с тем, что враг должен быть наказан любой ценой. Лишь Квизиб и Амалек (старый военачальник) призвали к осторожности. Квизиб чувствовал, что враг, столь искусный в деле маскировки, более опасен, чем думает Смертоносец-Повелитель. Но Касиб был так разгневан, что не прислушался к их совету.

Поскольку все сошлись на том, что враг, должно быть, скрывается в Серых Горах, а сам Касиб всегда держал мысль прибрать к себе все северные земли, Амалеку было приказано собрать войско из тысяч пауков и двуногих воинов. Войско собралось на равнине около Сибиллы, и двинулось на север, в Долину Большого Озера. Людская рать шла маршем вдоль прибрежной равнины, в то время как полчища бойцов пауков взбирались на кручи и прочесывали лощину за лощиной. (Найл мог себе представить не знающих устали «бойцов», переваливающих через высоты, словно через какие-нибудь пологие холмики). Через четыре дня войско воссоединилось на берегах Большого Озера, и стало готовиться к восхождению на Серые Горы.