Тэд Уильямс - Река голубого пламени

Пытаясь представить себе, какой увидел зажигалку !Ксаббу в момент просветления, Рени вертела ее в руках. Она месила вещицу как кусочек теста, сжимала, поглаживала, крутила. В какой-то миг ей показалось, что та очень слабо завибрировала, словно затрепетали крылья мотылька по бархату, но вибрация моментально исчезла. И что бы она ни делала с ней, зажигалка оставалась просто зажигалкой. Рени передала ее обратно !Ксаббу, который очень осторожно принял драгоценность, обнюхал, потом взвесил на ладони.

— Как ты думаешь, где мы сейчас находимся? — спросила Рени у !Ксаббу. — И кто такой или что такое эта Эмили, если не часть симуляции? — Тут ей пришла мысль. — Азадор наверняка знал, проклятый насильник! Но делал вид, что она марионетка.

— Может, и так, — отозвался !Ксаббу.~ Но не забывай, что я об этом узнал только благодаря моменту просветления. Возможно, этот предмет определяет подобные вещи, и поэтому Азадор знал… а может, и не знал. В любом случае то, что Азадор стащил зажигалку, вовсе не значит, что он понимал, как она работает. — Бабуин полюбовался тяжелой блестящей вещицей. — А что касается Эмили, я не знаю, кто она. Но девушка — человек, и с ней надо соответственно обращаться. Возможно, она — призрак. Ты сама говорила, что в Сети есть призраки.

Рени вздрогнула, хотя здесь не было ни холода, ни ветра.

— Я такого не говорила. Я говорила, что некоторые думают, будто в Сети водятся призраки — может, это болтают люди, что вообще верят в призраки, а также в то, что, если наступишь на трещину, сломаешь спину своей матери, и другую чепуху.

!Ксаббу отвернулся, что всегда случалось, когда он обдумывал, как вежливее сказать, что не согласен. Если он и собирался спорить, то передумал.

— Не знаю, кто она. А что касается этого места, мне кажется, оно не достроено. Согласна?

— Может быть, — Рени осмотрелась, хмурясь, — Странно, однако, что они открыли эту симуляцию, не закончив ее. Понимаешь, что я имею в виду? В Сети могут быть сбои, но в основном она должна работать, а инженеры подправляют, что не работает. Но Атаско говорил, что эти симуляции выращивают, так что… — Она пожала плечами. — Все это не важно. Мне здесь не нравится. Меня подташнивает от отражений и странных цветовых сочетаний. И глаза болят. Есть у нас шанс перебраться в другое место?

— Хочешь сказать, открыть проход? — !Ксаббу снова понюхал зажигалку. — Не знаю, Рени. Я на самом деле устал, к тому же у меня исчезло то ясновидение.

— Но ты же сам говорил, что это просто машина, Я не хочу, чтобы ты себя измучил, но, !Ксаббу, попробуй один разок, на всякий случай. Может, вспомнишь, как ты это сделал.

— А что, если мы попадем в еще менее приятное место?

— Ну что ж, тогда развернемся и снова придем сюда, в Недоделанный мир. Ведь проход открыт в обе стороны, так ведь?

— Не совсем уверен, — с сомнением ответил !Ксаббу, но все-таки принялся вертеть зажигалку с большим вниманием. Он катал ее между ладоней, как кусочек мокрого мыла. Но очень скоро остановился. — Я чувствую, что у меня есть шанс, но сейчас я слишком устал. Сейчас не лучшее время.

Она вспомнила; как он бился в конвульсиях меньше получаса назад, и стала ругать себя за бесчувственность.

— Извини, !Ксаббу. Конечно, это может подождать. Тебе нужно отдохнуть. Иди сюда, положи голову мне на колени.

Она прислонилась спиной к бесформенному выступу, похожему на расплывающийся набросок кусочка ВР. Он больше напоминал идею, чем реальный предмет, в данном случае кусок виртуальной действительности потенциально должен бы стать кочкой, покрытой травой, на будущем холме. Было не очень удобно, но Рени бывала в местах и похуже. !Ксаббу пододвинулся поближе и вытянулся вдоль ее ноги, а его хвост щекотал ей подбородок. Он обнял руками колени Ирен Сулавейо и положил на них голову — забавная комбинация из человека и животного. Бабуин тотчас уснул.

Рени уснула вскоре после него.

Она не знала, сколько проспала, потому что в этом мире времени не было, но чувствовала, что довольно долго. Когда Рени открыла глаза, ее подстерегала неожиданность; что-то очень важное вывернулось наизнанку.

Первым, что бросилось в глаза, было небо — совершенно бесцветное раньше, теперь оно приобрело цвет. Только лишь легкий оттенок серого, но все-таки цвет. И другие цвета изменились, словно громадный фильтр чуть сдвинулся по шкале, и все в этом незаконченном мире стало чуточку темнее и чуточку тверже. Но не все предметы стали плотнее: некоторые из них, которые раньше были вполне материальными частями пейзажа, как бы стирались, превращались в фантомы самих себя. А некоторые и вовсе исчезли, ушли в никуда. Видимо, весь мир находился в стадии перехода, перестраивался во что-то другое.