Дмитрий Раскин - Судьба и другие аттракционы (сборник)

— Это всё Ульрика наша удружила, — поясняла Мэгги.

— В смысле облучения, генетических экспериментов?

— В смысле милосердия. Не могла смотреть, как тиранокошка сожрет козленочка, и нажала на курок фотонного ружья. И вот козочка выросла, — Мэгги гладила белую полоску на морде животного от рогов на лбу до носового рога, чем доставляла козе неимоверное удовольствие. — Мы и в лес ее выгоняли, но вернулась обратно, с приплодом, как видишь.

— Это же непрофессионально, — пожал плечами Глеб. — Мы не должны вмешиваться в естественный ход вещей.

Мэгги рассмеялась так, что козленок испугался.

— Ты это говоришь после того как посмотрел на альфу и омегу? Ладно, всё, хватит. — Это она уже козам. — Всё. Домой. — Мэгги хлопнула козу-маму по громадному боку и та послушно пошла, да, наверное, это можно было так назвать, но, в отличие от земных животных, её ноги гнулись в другую сторону. Козленок семенил рядом. И всё это на узенькой улочке голландской деревни века этак девятнадцатого. Приостановившись возле одного дома, коза с хитрым видом, явно понимая, что делает не дело, слопала герань из горшочков на окнах второго этажа.

— Между прочим, у нее вкусное молоко, — сказала Мэгги, — но от него возникают галлюцинации. Но вот мы и пришли.

Мэгги достала ключ, открыла дверь домика с номером 910, хотела пропустить Глеба внутрь, но вдруг засомневалась.

— Собственно, это гостевой коттедж и он поделен на две квартиры, видишь, на двери они обозначены: девятая и десятая. Это я к тому, что надо тебя познакомить с твоей соседкой.

Она подвела Глеба к окну. В комнате, спиной к ним, сидела девушка за компьютером в спортивном костюме, может быть, даже девочка.

Мэгги деликатно постучала в окно, девушка повернулась к ним, и Глебу сделалось нехорошо, — это лицо туземки.

Девочка обрадовалась им, подбежала к окну, растворила незапертую раму.

— Мари-я, — девочка тыкала себя пальцем в грудь. — Мари-я.

Протянула Глебу свою ладошку.

— Глеб, — пожал ее руку Глеб.

Ее ладонь была прохладной, жесткой, строением пальцев мало чем отличалась от человеческой. «Надо вообще-то говорить, мало чем отличалась от руки земного человека», — подумал Глеб. Тыльная сторона ее ладони была покрыта ворсом, но все-таки уже не шерстью. Всё остальное скрыто рукавом спортивного костюма. Кожа у девочки была белая.

— Он тоже, — девочка обращалась к Мэгги, — из-под Земли?

— Да, — улыбнулась Мэгги, — примерно.

Девочка рассмеялась, вблизи было ясно, что эти зубы и челюсти принадлежат не гомо сапиенсу.

— Мэгги, Леб, — улыбалась девочка, — зайдите на чай.

— Спасибо, Мария, но Глеб так устал, ему надо выспаться.

— Хорошо, — сказала Мария. — Я пойду?

— Да, конечно, — кивнула Мэгги.

Мария вернулась к своему компьютеру.

— Это тоже по милости Ульрики, — сказала Мэгги, когда они зашли в квартиру, отведенную Глебу. — Опять скажешь, что она поступила непрофессионально?

— Отбила у племени альфа во время какой-нибудь резни. Я угадал?

— Это был геноцид их племени. Ульрика тогда опоздала. Мария была единственная, кого успела спасти. А у нас были такие виды на это племя.

— Почему обо всем этом профессор Снайпс не доложил в НАСА?

— Драй собирался разбить маленькую Марию о камни, — проигнорировала вопрос Мэгги, — и Ульрика нажала на кнопку парализатора. Ульрика считает, что это какая-то переходная ступень к человеку разумному, но мне теперь уже кажется, что это и есть гомо сапиенс. В общем, мы изучаем.

— Как у вас здесь хорошо, — оглядел комнату Глеб.

Они сели в уютные кресла возле камина.

— Это имитация? — Глеб кивнул на камин.

— Настоящий, — ответила Мэгги, взяла пульт, нажала кнопку, и в камине загорелись, начали потрескивать настоящие, с запекшейся смолой дрова. Сладкое тепло поползло по комнате. Глеб почувствовал, что сейчас заснет. Усилием воли не дал себе.

— Не надо бороться, — Мэгги накрыла его уютным и чуточку колючим пледом от груди до самых ног, до пола, — ты должен выспаться. У тебя завтра трудный день.

Она подала ему чай в чашке на блюдечке, как наверно и делалось в голландском коттедже девятнадцатого или какого там века.

— Это не земной, а здешний, — сказала она, — он не идет ни в какое сравнение, попробуй.

— Надеюсь, он хотя бы не вызывает галлюцинаций? — улыбнулся Глеб.

— Сейчас ты заснешь, но не от чая, — говорила она, — не от чая. Ты натерпелся за́ день. Тебе надо поспать. Лучше, если без снов, или с невнятными, тихими снами.