Гоар Маркосян-Каспер - Все зависит от тебя

— Ты можешь мне понадобиться, — сказал Маран.

— Для чего?

— Узнаешь, когда понадобишься, — усмехнулся он и, вынув из кармана коробочку, в которой держал радиогорошины, выудил одну. — Держи. Носи с собой. Услышишь мой голос, не пугайся.

— Хорошо, — сказала она с радостной готовностью, приподнялась на цыпочки и поцеловала Марана в щеку, потом повторила то же с Даном. — До встречи. Я выйду через эту дверь.

Дан сунул карточку в карман, не отводя взгляда от Марана, который смотрел вслед Ниле с озадаченным видом.

— Не понимаю, — сказал он, покачав головой. — Что происходит с этими женщинами? Она словно ревнует.

— Ревнует, — согласился Дан.

— Но с чего вдруг? Отношения у нас всегда были сугубо товарищеские… Я имею в виду духовную сторону дела.

— Ты думаешь, женщины способны отделять одну сторону от другой? — усмехнулся Дан.

— Но так и было, — возразил Маран. — Ладно, пойдем, сейчас мне не до женской психологии.

Войдя в соседнюю комнату, Дан увидел забавное зрелище: высоченный, наверно, двухметровый Санта стоял посреди комнаты, вытянув руку со станнером, а маленький Поэт, чья макушка едва возвышалась над плечом «мальчугана», поддерживая его за локоть, объяснял, как полагается целиться.

— Луч не виден, так что твой единственный ориентир — положение ствола. Угол… Почему бы не сделать этот чертов луч видимым? — задал он риторический вопрос вошедшему Дану. — Как у бластера. Было б удобнее.

— И так удобно, — сказал Маран. — Для человека, владеющего пулевым оружием, раз плюнуть. Не отвлекайся.

— Я не отвлекаюсь, — обиделся Поэт. — Я по существу… Так. Проводишь три воображаемые дуги. Первая — на уровне плеч, чтобы сразу выключить руки. Вторая…

Дан не слышал продолжения, потому что Олбрайт, молча сидевший в углу, встал и подошел к нему.

— Я еще не поблагодарил тебя, Дан, за свое спасение, — сказал он торжественным тоном официального лица, но тут же улыбнулся и добавил сердечно: — Спасибо. И извини меня.

— За что? — удивился Дан.

— Да ведь, как сказал вчера Мит, это была моя пуля. Я знал, что за мной бежит раненый, и должен был сам ему помочь, а не забиваться в дальний угол флайера. Струсил, что ли? — Он осуждающе покачал головой. — Словом, извини.

— Да что ты, — сказал Дан. — Ерунда. Ничего страшного ведь не случилось. Я даже вполне боеспособен, не буду обузой в драке.

— В драке ты, может, и боеспособен, — заметил Маран, — но за столом вряд ли. Дай-ка я разрежу твой бифштекс.

Он сел за стол напротив Дана, нарезал ему мясо, налил кофе, потом налил и себе и, оглянувшись на Олбрайта, снова занявшего кресло в углу, сказал, понизив голос:

— Когда я увидел, что ты лежишь без движения… Давно я не испытывал такого ужаса! Наверно, с того момента, когда повернул голову и увидел, как падает Лана… И вообще, тяжелая была ночь. — Он помолчал и добавил: — Мне не хочется действовать, Дан. Мне страшно рисковать жизнью близких мне людей. Собственно, я никогда ими не бросался, но теперь для меня стала просто невыносима мысль, что я могу потерять того же Мита, которого я отправил в змеиное логово, а сам сижу тут… Когда я был помоложе, это получалось как-то легче…

— Когда человек моложе, он меньше сознает ценность жизни, — сказал Дан.

— Не только это. Когда человек моложе, он меньше сознает незаменимость друзей. Уйдут одни, придут другие… Так кажется, хотя это и не так. Но в нашем возрасте понимаешь: то, что имеешь сегодня, это навсегда. Друзья, женщина. И теперь можно только терять, приобрести уже нельзя.

— Почему нельзя? — возразил Дан. — Уж тебе-то грех жаловаться. У тебя все время появляются новые друзья.

— Но не такие, как Поэт. И не такие, как ты. И не такие, как Мит. Да и прочие…

Дан задумчиво смотрел на него, ему вспомнился тот миг, о котором только что говорил Маран, миг, когда машина с высунувшимся темным дулом пронеслась мимо, треск очереди, и у него оборвалось сердце, он ведь знал, что стреляли в Марана, и теперь даже не мог определить, чего было больше в его тогдашних ощущениях, ужаса видеть залитое кровью хрупкое женское тело или облегчения от того, что Маран, застывший у решетки, на ногах, а значит, уцелел… Ну а если б этого не случилось? Если б покушения не было, или убийцы промахнулись? Лана осталась бы жива, и это изменило бы все. Или нет?

— Маран, — сказал он, пытливо глядя на того, — а если б Лана не погибла? Что ты делал бы? Ты ведь мог не встретить Наи… То есть, наверное, встретил бы, но тогда… Она уже не стала б твоей…