Гоар Маркосян-Каспер - Все зависит от тебя

Маран усмехнулся.

— Любви с первого взгляда не бывает, Дан.

— Как не бывает?! Ты сам говорил мне, что с первого взгляда определил…

— Верно. Я с первого взгляда понял, что Наи во второй сфере полностью соответствует мне. К тому же она абсолютно совпадала с тем типом женщин, который мне всегда нравился. Но это, извини, еще не любовь. Открытие, быть может. Я просто отметил это для себя, и все. Собственно, мне было не до подобных вещей, ты ведь помнишь, в какой момент состоялось это знакомство?

— Еще бы! — сказал Дан, перед глазами которого сразу встал экоэкран, покрытый розовыми и желтыми пятнами.

— Но в чем парадокс, Дан, я ведь мог эту встречу вообще забыть… нет, вру, забыть я, конечно, не мог, но отодвинуть полученную информацию в дальний угол сознания — вполне. Если б она не сказала того, что сказала.

— Начет старших и младших?

— Да. Я был страшно уязвлен. Ты был прав, я действительно не мог простить ей этого очень долго. Но может, именно поэтому… В первую же ночь, когда мне удалось наконец лечь спать… по-моему, это случилось чуть ли не через четыре дня… хотя я был полумертв от усталости и как будто ни разу за эти дни о ней не вспомнил, мне приснилось, что я держу ее в объятьях, я проснулся и понял, что безумно хочу эту женщину.

— Но это и есть любовь!

— Нет, только желание. Я, конечно, стал немедленно вдалбливать себе, что это невозможно, что я для нее дикарь, питекантроп, что ее интерес ко мне обуславливался женской жалостью или нежностью, какую испытывают ко всяким зверенышам. Я принялся выдавливать из себя это влечение единственным известным мне способом…

— В объятьях других женщин?

— А ты знаешь другие методы?

— Не знаю, но от этого толку мало.

— Толку никакого, — согласился Маран. — Даже наоборот. Желание превращается в страсть. Страсть становится сильнее и необузданнее. Когда я наконец получил ее, в моем отношении к ней была грубоватая и даже постыдная примесь — мне хотелось ее подчинить, стереть в ней ощущение, что она выше меня. К счастью, я быстро понял, что это ощущение — плод моего дефективного воображения. И только тогда страсть стала переходить в любовь. Только тогда. Понимаешь?

— Не понимаю, — сказал Дан. — Я не вижу никакой разницы. Разве страсть и любовь не одно и то же?

— Нет, Дан. Это совершенно разные вещи. Страсть это желание, может, неистовое, неодолимое, но желание обладать тем, что лишь наполовину существует вне тебя, ибо что не придумано, то приукрашено. Страсть конечна, она живет, пока не утолена, а потом либо гибнет, столкнувшись с реальностью, либо превращается в любовь. Или, по крайней мере, становится ее частью.

— А любовь? — спросил Дан. Он даже сел на постели, чтобы ничего не упустить.

— Любовь это когда двое понимают друг друга настолько, что один отвечает на невысказанный вопрос другого. Любовь это когда слабые стороны вызывают большую нежность, чем сильные. Любовь это когда на хрупкое существо, которое ты ощущаешь, как цветок на ладони, можно опереться, как на скалу. Любовь это когда та, которую ты заслоняешь от бед и испытаний собой, никому не позволит нанести тебе удар в спину. Любовь это когда каждый день тебе кажется, что вчера ты любил еще не в полную силу своей души, что оставались незадействованные резервы, а вот теперь… Наконец, любовь это… Все. Дальнейшее — молчание… если ты позволишь мне еще раз процитировать Шекспира.

Он действительно замолчал, молчал и Дан, он просто не мог опомниться.

— Маран, — выговорил он наконец. — Маран, боже мой! Какой счастливый ты человек!

— Благодаря тебе, Дан, — отозвался Маран после короткой паузы.

— Мне?!

— А кому же? Если б ты не упросил шефа испытать меня на Перицене, где бы я сейчас был? И был ли бы вообще?

— Ерунда какая! Человек, одаренный настолько, насколько ты, никогда не пропал бы!

— Нет, Дан. Не будем спорить о моих существующих или нет дарованиях, допустим, какие-то у меня и есть, но сколько одаренных людей не состоялось лишь потому, что никто за них не боролся.

— Но я ничего особенного нее сделал…

— Не прибедняйся, пожалуйста! И давай спать.

— Погоди. Я забыл тебе сказать. Я связывался вечером с Сантой…

Дан торопливо пересказал свой разговор с Сантой Марану, и тот сразу сел.

— Из одних «термосов»? Черт! Надо бы заняться этим сразу! И лучше мне самому…

— Там надо искать наугад, карт ведь нет, — напомнил Дан.

— Да. Надо будет таскаться ночь напролет. Ну ладно, утром разберемся. Несколько часов ничего не изменят. — Он снова лег и отвернулся к стене. — Все, отбой.