Гоар Маркосян-Каспер - Вторая Гаммы

— Ты, наверно, хочешь, чтобы мы описали увиденное? — спросил он Марана и, не дожидаясь ответа, торопливо добавил, — Если можно, отложи это на пару часов.

— Да, конечно.

Маран смотрел на него с легкой тревогой, и он сказал:

— Ничего страшного. Я просто хотел бы побыть один.

Маран кивнул, и он пошел к себе.

Он долго лежал в темноте и думал, что доставившие ему столько неприятных переживаний палевиане — ангелы небесные по сравнению с этими грубо вырубленными, словно каменными, серыми чудовищами, бесстыдно вторгавшимися в душу, старавшимися посеять сомнения в тех и в том, в кого и во что он верил, разрушить его жизненные установки, не постеснявшимися вложить в его руку нож и заставить напасть на ближайшего своего друга, думал, и то его охватывал жуткий неудержимый гнев, то он сникал, размышлял с горечью над тем, как он жалок и ничтожен, какое презренное существо человек, до чего легко сделать его игрушкой, марионеткой, роботом, дворнягой, которую можно науськать на кого угодно.

Маран пришел через какое-то время, не зажигая света, сел на койку напротив и спросил:

— Скажи честно, тебе совсем уже невмоготу? Хочешь, я отошлю или сам переправлю тебя наверх, на станцию?

— А что остальные? — проворчал Дан после долгого молчания. — Я имею в виду Патрика и Артура.

Маран усмехнулся.

— Патрик зол и упрям, а Артуру ни до чего дела нет, кроме здешней биологии.

— То есть они убираться отсюда не хотят?

— Нет.

Дан подумал.

— Так что же, один я выкину белый флаг? — сказал он наконец.

— Значит, остаешься?

— Да, — ответил Дан твердо.

— Ладно, — сказал Маран, вставая, — побарахтаемся еще немного.

Утром Дан проснулся в настроении, более приподнятом, ночью, хорошенько припомнив все детали вчерашнего «рейда», он понял, что нож все-таки отдал Марану сам, обезоруживать его не пришлось, и рассудил, что манипулировать его поведением можно лишь до известного предела. Конечно, нельзя было сбрасывать со счетов возможность, что водолеяне обучались на ходу, но ведь он и сам, скорее всего, усваивал уроки… Потом его мысли приняли иное направление, он подумал, что вот, он злится на водолеян, ополчился, как свойственно любому примитивному человеческому существу, на чужаков, а ведь вся земная цивилизация построена на гипнозе, правда, столь изощренных средств в распоряжении разных там проповедников, священнослужителей, политиков и прочих типов, формирующих общественное мнение, нет, однако и теми, что есть, они пользовались и пользуются весьма умело, более чем умело, да что там, разве сам он до тридцатидвухлетнего почти возраста не верил, что живет в обществе, лишенном изъянов, во всяком случае, серьезных, обществе, в котором все сыты, одеты, обуты и свободны… да уж! «Мы не воюем, не угнетаем, не принуждаем, мы достигли невиданных высот в развитии нашей цивилизации…» А чтобы в этом в любой момент можно было удостовериться, существовали реконструкции исторических эпох и событий, включи и посмотри, вот в знаменитой Римской империи убивают на потеху толпе друг друга гладиаторы, вот в промежутке между Высоким Возрождением и барокко жгут на костре Джордано Бруно, вот… И если бы это ограничивалось только общественным развитием, еще ничего… Но гипнотизеры, именуемые рекламщиками, пиарщиками и тому подобное, усердно трудились на ниве культуры… Он снова впомнил омерзительную книжку, которую читал во время последнего отпуска. Кто знает, если бы не отец, не развесил ли бы и он уши и не уверовал ли бы, что такой и должна быть литература? А что было бы, если бы все эти, с позволения сказать, властители умов владели бы еще и искусством гипноза, вот как здешние ребята? И что будет, если они когда-то им овладеют? Эта мысль привела его в ужас, он чуть не кинулся будить Марана с Поэтом и убеждать их ограничить свои изыскания в этой области конструированием щита… Хотя разве человек способен удержаться от создания нового оружия, что бы оно собой не представляло?.. Впрочем, Маран — да, способен… Конечно, он и сам поймет, на него можно положиться и в этом, как всегда и во всем…

На этой мысли Дан уснул, а утром все показалось ему менее мрачным, разумеется, он всегда был неисправимым оптимистом, но даже с учетом этой особенности собственного характера бодрости духа у него добавилось больше, чем можно было ожидать… Однако работать ему не хотелось, и, пока остальные обсуждали возможные дальнейшие действия, он молчал, как пень. Идей, впрочем, особых не было, Патрик предложил изучить лесистые острова в районе космопорта, а Поэт — перелететь на другой архипелаг, подальше, и заново попробовать наладить контакт там. Второе предложение Маран отверг сразу, а по первому не сказал ни да, ни нет, взял, как сам выразился, тайм-аут на полчаса.