Роберт Силверберг: Царь Гильгамеш

Но я знал тогда, что это был Бог, а не демон, потому что он принес мне послание: «Ты будешь царем и царем великим, а потом ты умрешь. Ты не избежишь этой судьбы, как бы ты ни пытался».

Я не смог тогда принять ни этого Бога, ни его послания. В моей душе не было места для признания подобных вещей, – я был всего-навсего ребенком.

В хаосе чувств я вдруг увидел перед собой фигуру смерти со скрюченными когтями и трепещущими крыльями и с вызовом выкрикнул: «А я от тебя убегу!» Я почувствовал в себе на мгновение великую храбрость, которая секундой позже уступила место все большему и большему ужасу. Они сейчас все спят в яме возле Лугальбанды, подумал я. А где я буду спать? Где буду я спать?

Я почувствовал головокружение. Бог стучался в мой мозг, требуя, чтобы я впустил его. Но я не смог ни уступить, ни устоять, потому что страх смерти сковал меня, такого со мной никогда не случалось. Я зашатался, протянул руки к Ур-Кунунну, но его тут не было, и я упал на пол храма и лежал там, потеряв счет времени.

Чьи-то руки подняли меня и нежно обняли.

– Горе одолело его, – сказал кто-то.

Нет, подумал я. Горя я не чувствую. Путешествие Лугальбанды – дело Лугальбанды. Меня заботит моя собственная задача, а не его, ибо его дело умирать, а мое – жить. Не горе бросило меня наземь, а Бог пытался проникнуть в мою душу, пока я стоял, окутанный ужасом. Но я им этого не сказал.

В месяц Кизилиму, когда тяжелые зимние дожди, как косы, косят землю, Боги подарили нового царя Уруку. Это произошло в первый час месяца, в тот момент, когда новый полумесяц Луны в первый раз появился на небе. Раздался барабанный бой, вопли труб, и при свете факелов мы проделали путь до округа Эанны к Белому помосту, к храму, построенному моим дедом Энмеркаром.

– Царь явился! – кричали люди на улицах. – Царь! Царь!

Город не может существовать без царя. Богам надо служить: в нужное время должны быть принесены необходимые жертвы небесам, ибо все мы их творения и их рабы, поэтому надо приносить в жертву зерно, надо приносить мясо. Значит надо очищать колодцы, рыть и расширять каналы, поливать поля в засушливое время и откармливать скот. Чтобы совершать все это, надо чтобы поддерживался порядок, и именно царь несет это бремя. Он людской пастырь. Без царя все подвергнется разрухе, а Боги, создавшие нас, чтобы удовлетворять их нужды, останутся неудовлетворенными.

Три трона были воздвигнуты в великом зале дворца. Тот, что стоял по левую руку, нес на себе знак Энлиля; тот, что стоял справа, был отмечен знаком Ан. Трон в центре обрамляли два огромных снопа тростника, связанных между собой верхушками. Это был знак богини, ибо Инанна правит в Уруке.

На троне Энлиля лежал скипетр, на троне Ан лежала золотая корона, которую носил мой отец, когда был царем. На троне в центре сидела жрица Инанны, такая роскошная, что моим глазам больно было на нее смотреть.

В ту ночь на ней не было одежды, и все же нагой она не была. Ее тело было сплошь покрыто украшениями, бусины ляписа каскадами спускались по ее груди, чресла ее были прикрыты золотым треугольником, в волосах извивалась золотая цепь, золотой обруч охватывал ее бедра, драгоценные камни сверкали по всему телу, они были на животе, на бедрах, на носу, возле глаз. Серьги – несколько пар – были золотые и бронзовые в форме новой Луны. Кожа ее была намазана благовонными маслами и в свете факелов блистала так, как если бы ее освещало какое-то внутреннее сияние.

Трон окружали те придворные, которые не отправились в погребальную яму с Лугальбандой: главный конюший, носильщик трона, военный советник и водяной советник, государственный писец, надсмотрщик над рыбными садками, сборщик налогов, главный управляющий, надзиратель границ и многие другие.

Единственный, кого я среди них не увидел, был тот высокородный вельможа, который надел божественную рогатую корону на чело моего мертвого отца. Он отсутствовал по уважительной причине, потому что он и был тем человеком, которого выбрала Инанна, чтобы одарить его в этот день царством, а царю не разрешается входить в храм богини, пока она не приказала ему явиться.

Спустя годы я постарался, чтобы этот обычай был изменен.

До того как новому царю прикажут явиться в храм, должно было пройти много часов, по крайней мере так мне представляется в моих воспоминаниях.

Сперва шли молитвы, возлияния, воззвания к каждому Богу по очереди, начиная от самых младших. И Галимма, привратник Богов, и Дуншагана, их управляющий, и Энлюлим, божественный пастух, и Энсигнун, Бог колесничих, и много других. Я едва мог их сосчитать, пока наконец не дошел до Энки, Энлиля и Ан. Время было позднее, и глаза у меня сами закрывались, я с трудом пытался не заснуть.