Роберт Силверберг - Царь Гильгамеш

На западной стороне Помоста появился царь с козленком и овцой. Толпа расступилась, давая ему дорогу, когда он медленно поднимался по ступеням к храму. Он выглядел величественно и великолепно. На нем был свет божества, тело его словно светилось изнутри.

По-моему, во свершении Великого Священного Брака есть нечто, что вызывает восторг любого человека. С тех пор как Думузи стал царем, он в шестов раз совершал этот ритуал, и каждый год, глядят как он пересекает помост, я был поражен почтением и благоговением, которые он во мне вызывал, он, человек столь обычный в прочие дни, с такой дряблой душонкой.

Но когда в царе бог, сам царь – бог. Я никогда не забуду, как выглядел в ночь священного ритуала мой отец – мощный, величественный, огромный. Не оглядываясь по сторонам, он проходил мимо того места, где стояли мы с матерью и смотрели…

Он входил в храм, возвращался вместе с Инанной, протягивал руки к горожанам и снова уходил в храм, ведя богиню в опочивальню. Лугальбанда всегда выглядел величественным. Я и не ожидал от Думузи, что он будет способен соперничать с моим отцом, но в эту ночь так получилось.

В эту ночь, казалось, происходило что-то необычное. Царь и жрица обычно показывались народу в тот момент, когда полумесяц луны появлялся над храмом. Но в эту ночь этот миг наступил и прошел, а храмовая дверь оставалась закрытой. Мы вопросительно переглядывались, но никто не смел заговорить.

Наконец, огромная кованая дверь распахнулась, и священная пара появилась. При виде них толпа благоговейно замолкла. Молчание было словно пропасть, которая поглотила все звуки мира. Но это продолжалось только мгновение. Секунду спустя послышался шепот, свист втянутого в грудь воздуха, когда стоявшие впереди стали ахать и шептать от удивления.

Оттуда, где я стоял, невозможно было сразу увидеть, что произошло. Вот Думузи, в сияющей короне и царском одеянии богатого синего цвета. Вот подле него Инанна. И тут до меня дошло, что женщина в священных украшениях из слоновой кости, золота, граната и ляписа – не Инанна, не та Инанна, которая выходила на порог все предыдущие годы моей жизни. Та женщина была невысока и полнотела, а эта казалась сделанной из более тонкой материи: стройная, почти хрупкая, и высокая – ее плечи были почти вровень с плечами Думузи. Секундой позже я понял, кем она может быть. До меня дошло, что я вот-вот потеряю то, что никогда мне не принадлежало, и я ничего не могу сделать, чтобы этому помешать.

Я должен был увидеть ее лицо. Я протолкался вперед, раскидывая локтями людей, словно сухой тростник.

С расстояния в двадцать шагов я посмотрел прямо ей в глаза, и увидел злорадство, сиявшее в них. Да, конечно, это была она, вырванная из своей подземной комнатки и вознесенная на вершину священной власти в Уруке.

Больше не прислужница богини, а сама богиня, неожиданно, внезапно вознесенная. Я не мог шевельнуться. Тяжесть залила мои ноги, приковав их к земле. В горле у меня стал ком, который ни проглотить, ни выплюнуть.

Она смотрела на меня, но казалось, не видела, хотя я и был на голову выше самого высокого человека. Церемония полностью захватила ее. Я видел, как она подала Думузи священную чашу меда и взяла у него священный сосуд ячменя. Я слышал, как они обменивались ритуальными словами:

– Моя священная драгоценность, моя пресветлая Инанна, – говорил он ей.

А она отвечала ему:

– О, мой муж Думузи, ты воистину любовь моя.

Хриплым голосом я сказал какому-то вельможе, стоявшему рядом со мной:

– Что случилось? Где Инанна?

– Вот Инанна.

– Но эта девушка не верховная жрица.

– С этой ночи она – Инанна, – ответил кто-то. А другой, стоявший неподалеку от меня, добавил:

– Говорят, что старая Инанна болела, и весь день ей становилось все хуже, а на закате она умерла. Но у них уже была наготове другая, и они посвятили ее в Инанну. Они так торопились, чтобы омыть и одеть ее. Она сочетается сегодня с Думузи.

Я слышал, как слова эхом отдавались в глубине моей души: СЕГОДНЯ ОНА СОЧЕТАЕТСЯ С ДУМУЗИ, и мне казалось, что я без чувств упаду на землю.

Царь отпил меду из чаши и вернул его богине, чтобы она сделала то же самое. Они соединили руки, опрокинули сосуд с ячменем, рассыпав зерна по земле и вылив на них мед. Храмовые музыканты ударили по струнам и запели гимн появившимся богу и богине. Сейчас олицетворявшие бога и богиню уйдут внутрь. В божественной опочивальне прислужницы снимут с нее кольца, бусы, нагрудные пластины, сияющий треугольник золота, прикрывающий ее лоно, а потом он будет ласкать ее и произносить слова Священного Брака. А потом… потом…