Роберт Силверберг - Клыки деревьев

Ни один кусок не упал на землю. Когда за один и тот же кусок мяса хватались сразу два дерева, разворачивалась небольшая схватка. Не все деревья были дружны между собой. Так, черная кошка пробежала между Цезарем и Генрихом VIII, а Катон открыто не любил Сократа и Алкивиада, хотя и по разным причинам. До сих пор Холбрук и его помощники находили иногда по утрам на земле оторванные конечности. Обычно же конфликтующие деревья довольно терпеливо переносили соседство друг друга. Иначе они и не могли, приговоренные вечно быть рядом. Холбрук попытался как-то рассадить два дерева сектора Ф, находящихся в состоянии смертельной вражды, и теперь знал, что выкопать взрослое дерево - это убить его и повредить нервные окончания тридцати его ближайших соседей.

Пока Наоми кормила деревья, разговаривала с ними и поглаживала их чешуйчатые стволы, лаская их на тот манер, как можно ласкать ручного носорога, Холбрук потихоньку разложил телескопический пробник, чтобы взять листья для анализа на ржавку. Конечно, в этом было мало толку. Ржавку на листьях не заметишь, пока она не поразит корневую систему дерева. Те оранжевые пятнышки, которые, как он думал, он видел, скорее всего были просто игрой его воображения. Через час-другой придет ответ из лаборатории, и он будет знать все, что нужно - либо плохое, либо хорошее. Все же Холбрук не мог удержаться. Он, извинившись, срезал пучок листьев с нижних ветвей Платона и принялся вертеть их в руках, царапая ногтем глянцевитую внутреннюю поверхность. Что это за крохотные красноватые включения? Он всячески старался отмести возможность появления ржавки. Чтобы чума, скачущая с планеты на планету, ударила по нему, выбросила его за борт? Рычаг поддерживал его плантацию: немножко своих денег, но большая часть - из банка. Этот же рычаг мог обернуться против него. Стоит только позволить ржавке пройтись по плантации и убить определенное количество деревьев, как его акции упадут ниже залоговой стоимости, и банк лишит его поддержки. В этом случае его могут нанять, и он останется здесь управляющим. Он слыхал, что такие вещи иногда случаются.

Платон тяжело прошелестел листьями.

- Что с тобой, старина? - ласково спросил Холбрук. - Заразился? Что-то чудное кувыркается в кишках? Знаю, знаю. У меня у самого такое же чувство. Нам остается теперь лишь быть философами. И мне, и тебе, он бросил срезанные листья на землю и потянулся пробником к Алкивиаду. - Ну-ка, красавчик, ну-ка. Дай-ка взглянуть. Я не буду срезать твоих листьев, - он представил, как закричало и затряслось бы гордое дерево. - Слегка щекочет здесь, а? И ты заразился. Верно? - Ветви дерева были плотно сомкнуты, словно Алкивиад сжался от сильной боли. Холбрук побрел дальше. Пятна ржавки были более заметны, чем вчера. Итак, это не игра воображения. В секторе Д зараза. Можно не ждать ответа из лаборатории. Он почувствовал странное спокойствие при этой мысли, хотя она означала его крах.

- Дядя Зен!

Он оглянулся. Наоми стояла рядом с пробником, сжимая в руке почти спелый плод. Было в этом нечто противоестественное. Фрукты были ботанической шуткой, форма их была явно фаллической, поэтому дерево с сотней или около того торчащих во все стороны созревающих плодов выглядело, словно толпа голых мужчин, и все гости находили это весьма забавным. Но вид руки пятнадцатилетней девочки, так основательно сжимающей подобный предмет, был попросту неприличен и нисколько не забавен. Наоми никогда не обращала внимания на форму фруктов, вот и сейчас она была нимало не смущена. Сперва он объяснил это ее наивностью и застенчивостью, но потом, когда узнал ее лучше, начал подозревать, что она просто делает вид, что не замечает этой похожести, щадя его чувства. Пока он думал о ней, как о ребенке, она и вела себя, как ребенок, понял он. Чарующая сложность своих собственных мыслей по поводу ее позиции несколько дней занимала его воображение.

- Где ты его нашла? - спросил он.

- Здесь. Это Алкивиад уронил.

Грязный шутник, подумал Холбрук. Вслух он спросил:

- Ну и что ты скажешь?

- Он спелый. Пора обирать эту рощу, правда? - Наоми сжала плод рукой, и Холбрук почувствовал, как вспыхнуло его лицо. - Погляди, сказала она и бросила ему плод.

Она была права: дней через пять в секторе Д можно было собирать урожай. Это не доставило ему радости: налицо был еще один признак болезни, про которую он и так уже знал.

- Что случилось? - спросила Наоми.

Он прыжком преодолел разделяющее их расстояние и подобрал пучок листьев, срезанных с Платона.