Роберт Силверберг - Нейтральная планета

– Да, придется проявить предельную осторожность, – сказал Харскин. – Как там ригелиане?

– Они сели в восьми милях отсюда, – ответил Сноллгрен.

– Г-м-м. Значит, им идти до деревни дольше, чем нам, – Харскин потер виски. – Гнорфы явно не выказывают радости по поводу подписания договора с нами, это уж точно. Главное для нас – не перегнуть палку, а то они разозлятся и подпишут договор с Ригелем.

– Я в этом сомневаюсь, – вмешался социолог Янг. – Похоже, они не хотят иметь дела ни с нами, ни с ними, Они сохраняют нейтралитет и не стремятся менять свой статус.

– Такого еще не бывало, – покачал головой Харскин. – Ни одна из известных нам планет не придерживалась изоляционистской политики. Что же нам делать? Собирать вещички и улетать?

Садилось голубое солнце. Антарес все еще парил над горизонтом, бесформенная светло-красная клякса, распластавшаяся на полнебосклона.

– Следует послать человека, чтобы следить за ригелианами. Пойдешь ты, Арчер.

Арчер встал.

– Есть, сэр.

– Не спускай с них глаз, наблюдай за их встречей с гнорфами и прими все меры, чтобы они тебя не заметили, – тут капитана осенило. – Ллойд?

– Да, сэр?

– Скорее всего, ригелиане следят за нами. Ты у нас контрразведчик тебе и карты в руки. Осмотри окрестности и постарайся найти шпиона.

Арчер и Ллойд ушли. Харскин повернулся к социологу.

– Янг, должен же быть какой-нибудь способ заставить гнорфов принять ту или иную сторону?!

– Наверняка. Но прежде, чем я смогу чем-то помочь, мне нужно еще кое в чем разобраться.

Харскин кивнул.

– Мы снова пойдем к гнорфам, но после возвращения Арчера, когда будем знать о действиях ригелиан. Будем учиться на их ошибках.

Антарес опустился до самой нижней точки, когда над горизонтом виднелась лишь четверть его гигантского диска. Голубое солнце поползло к зениту. И тут тишину Фафнира разорвал оглушительный взрыв.

Члены экипажа «Пеннэбла» мгновенно проснулись, во всяком случае, те из восьмерых, кто спал. Двое несли вахту, Харскин размышлял в своей рубке, а Арчер и Ллойд все еще находились на задании.

Почти одновременно со взрывом застрекотал сигнал тревоги: кто-то хотел войти в звездолет. И тут же на связь вышел наблюдатель первого ранга Сноллгрен, в возбуждении он выкрикивал какую-то бессмыслицу.

Харскин включил общую связь.

– Прекратить! Тихо! Молчать! – крикнул он и, когда наступила тишина, добавил. – Клайд, посмотри, кто там в воздушном шлюзе. Сноллгрен, успокойся и доложи, что ты видел.

– Это был ригелианский корабль, сэр! – воскликнул наблюдатель. – Они только что улетели. Мы слышали рев их двигателей.

– Ты в этом уверен?

– Абсолютно. Они улетели в страшной спешке. Я заметил их, когда они уже выходили на орбиту.

– Ясно. Клайд, что там со шлюзом?

– Это Ллойд, сэр. Он вернулся и привел с собой пленного.

– Пленного? Какого черта… Ну ладно, пусть оба идут сюда.

Затем пришла очередь радиста Клейристенфилда.

– Сэр, сообщение с базы на Фейсолте. Они подтверждают взлет звездолета с Фафнира. Они думали, что это мы.

– Передай этим идиотам, что они ошиблись! – рявкнул Харскин. – И пусть они не спускают глаз с ригелианского корабля. Вероятно, он вернется на Фейсолт.

Звякнул дверной сигнал, Харскин нажал кнопку «открыть», дверь скользнула в стену, появился Ллойд в бластером в руке, держа на мушке рассерженного ригелианина.

– Где ты его нашел? – спросил Харскин.

– Болтался возле звездолета, – ответил бледный и взволнованный Ллойд. – Я патрулировал окружающую территорию, когда раздался страшный грохот.

Подняв голову, я увидел набирающий высоту ригелианский корабль. Тут из кустов вываливается этот тип и начинает костить всех и вся по-ригелиански.

Он не заметил меня, пока я не поднес бластер к его носу.

Харскин взглянул на ригелианина.

– Твое имя и должность?

– Триста-Девяносто-Седьмой-Неукротимый, – ответил огромный детина ростом в семь футов, весь заросший жесткими черными волосами. Его тело перетягивала светло-желтая кожаная портупея. Глаза ригелианина блестели холодным огнем. Видно было, что он очень рассержен. – Разведчик первого класса.

– Тогда ясно, как ты оказался возле нашего звездолета, Триста-Девяносто-Седьмой-Неукротимый, – продолжил Харскин. – Что ты можешь сказать о столь поспешном взлете вашего корабля?

– Ничего. Я узнал, что они взлетели, когда увидел их в воздухе. Они бросили меня! Они оставили меня здесь! – ригелианин перешел с галактического языка на родной и, судя по всему, проклинал всех улетевших, а также их дальних и ближних родственников.