Роберт Силверберг - Полночь во дворце

Пусть этому миру суждено провалиться в тартарары, но здесь, по обе стороны залива Ист-Бэй, пока еще можно хороша поесть. С распадом общественных и политических структур прекратилось промышленное загрязнение акватории.

Дары моря больше не вывозились в другие страны, а большей частью перепадали жителям побережья. Да и о каком экспорте можно говорить, если Сан-Франциско и Лос-Анджелес разделяют одиннадцать таможенных барьеров и укрепленные границы одиннадцати суверенных государств?

Беседа за их столиком приняла легкий, необязывающий характер, обычная светская болтовня: сплетни о том, что происходит на отдаленных территориях, слухи об отделении от Нового Орлеана общины Вуду [народные верования, первоначально распространенные среди коренного населения Гаити, конгломерат элементов католицизма и африканских религиозных культов; традиционно связываются с вампиризмом, а также с представлениями о «зомби» – живых мертвецах], о набегах индейцев племени Сиу в штате Вайоминг, о том, что в штате, прежде носившем название Кентукки, вспыхнуло восстание против сухого закона, а на Великих Равнинах вновь появилось чуть ли не миллионное поголовье диких бизонов. Он рассказал ей все, что знал о племени Самоубийц, контролировавших территорию от Сан-Диего до Тихуаны, о Его Величестве Барнуме-и-Бэйли Третьем, который правит в Северной Флориде со своим двором из бывших цирковых клоунов. Она с улыбкой произнесла:

– Чем плохи клоуны при дворе, если вся наша жизнь – цирковое представление?

– Скорее, зоопарк, – ответил он и, подозвав официанта, заказал еще вина.

Он не задал ей ни одного вопроса о положении в Монтеррее, и она тактично обходила внутренние дела империи Сан-Франциско. Его переполняло несравненное чувство какой-то шальной легкости. Если он и был пьян, то лишь слегка. Как неприлично с ее стороны звучали бы сейчас вопросы о подавлении восстания в Саусалито или об интригах сепаратистов Уолнат-Крик.

Нет, даже не просто неприлично, такие разговоры повредили бы пищеварению.

Около половины девятого он сказал:

– Надеюсь, вы не собираетесь отправляться в дорогу на ночь глядя?

– Разумеется, нет. В лучшем случае, если нас не задержат по дороге, ехать туда часов пять. И потом вы сами знаете этот маршрут: ночью он может соблазнить только человека, решившего свести счеты с жизнью. Придется мне переночевать в отеле.

– Вот и хорошо. Позвольте мне записать ваши расходы на счет империи.

– В этом нет необходимости.

– Поверьте, в отеле «Клермонт» всегда рады оказать услугу правительству Сан-Франциско и его гостям.

Мисс Сойер пожала плечами.

– Ну, хорошо. Вы приедете в Монтеррей, и мы будем квиты.

– Идет.

Внезапно ее поведение изменилось. Она заерзала на стуле, смущенно поигрывая серебряной вилкой. Он понял, что им предстоит новый и очень важный разговор. Вот оно что! Она хочет, чтобы он провел с ней ночь. В какую-то долю секунды перед ним промелькнули все плюсы и минусы подобного шага. Плюсов было несоизмеримо больше. Он уже приготовил ответ, когда она произнесла:

– Том, могу я попросить вас о чем-то?

Начало сбило его с толку. Что бы там ни было у нее на уме, это явно не то, о чем он подумал.

– Буду рад помочь вам.

– Мне очень хочется попасть на прием к императору.

– Что-о-о?

– То есть не на официальный прием. Я понимаю, что вопросы политики император обсуждает со своими ближайшими советниками. Мне бы только взглянуть на него.

Она слегка покраснела.

– Вы, наверное, думаете, что я окончательная идиотка. Поверьте, это моя давняя мечта. Еще девочкой я представляла себе, как побываю в Сан-Франциско, пройдусь по залам дворца и, возможно, мне посчастливится поцеловать императорский перстень. О, Том, я так хочу увидеть императора!

Он был потрясен. Такая наивность под маской уверенной в себе деловой женщины. Он не знал, что ей ответить.

– Не удивляйтесь моей просьбе, – продолжала она. – Вы не представляете себе, что такое прожить всю жизнь в провинциальном городке.

Мы привыкли громко называть себя республикой. Смешно сказать, республика!

Вот, например, я – дипломат, сенатор, я же нигде не бывала. Ну, два-три раза ребенком меня возили в Сан-Франциско, потом еще ездила в Сан-Хосе.

Моей матери посчастливилось совершить поездку в Лос-Анджелес, а мне, увы, не повезло. Когда я вернусь домой, я хочу рассказать всем, что сам император удостоил меня аудиенции.

Она оживилась, глаза ее заблестели.