Альфред Ван Вогт - Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А

— «Небольшой дом», — презрительно повторил Нордег. — Загородный дом семьи Харди известен всему миру!

— Харди — девичья фамилия моей покойной жены, — сказал Госсейн. — Она умерла месяц назад. Патриция Харди. Ну как, теперь вы вспомнили?

Множество людей напряженно ждали ответа. Нордег засмеялся:

— Ну вот, леди и джентльмены. Вы слышите сами: он утверждает, что Патриция Харди — его жена. Надеюсь, мимо нас всех не прошло бы такое событие, как ее замужество. А «покойная» Патриция Харди, или Патриция Госсейн, — добавил он с улыбкой, — еще вчера утром гарцевала на белой арабской лошади, я сам это видел.

Это уже не походило на насмешку. У Патриции никогда не было лошади, не говоря уже об арабских скакунах. Они жили скромно: целый день работали в саду, а вечерами упорно занимались, готовились к Играм. Да и дом Харди в Кресс-Виллидже уж никак не мог быть известным всему миру — это была обычная, ничем не примечательная семья. Что же происходит?

Все эти мысли пронеслись вихрем в голове. Он понял, как можно окончить нелепый спор.

— Я готов, — сказал он, — повторить все, что я сообщил о себе, перед детектором лжи, и он подтвердит, что я говорю правду.

Однако детектор лжи сказал:

— Нет, вы не Гилберт Госсейн, и в Кресс-Виллидже вы никогда не жили… Вы… — Аппарат замолчал, электронные лампы замигали.

— Так кто же он? — не вытерпел распорядитель. Кто?

Аппарат ответил после длительного молчания.

— Мозг этого человека не содержит нужной информации. Он не знает своего имени. Мозг его обладает необычайной силой, но определить, кто он такой, не представляется возможным.

— В сложившейся ситуации, мистер Госсейн, — резко сказал распорядитель, — вам следует незамедлительно обратиться к психиатру. Здесь вы остаться не можете.

Госсейн шел по коридору, ничего не видя вокруг. Он не помнил, как добрался до своей комнаты. Почти машинально он набрал знакомый номер и подождал, пока его соединяли с Кресс-Виллидж. На экране появилась миловидная, но суровая молодая женщина.

— С вами говорит мисс Тричерс, секретарь Патриции Харди во Флориде. Какое у вас дело к мисс Харди?

В первый момент его потряс сам факт существования мисс Тричерс. Но Госсейн быстро оправился от удивления.

— Личное дело, — уверенно и быстро ответил он. — И я должен поговорить с ней без свидетелей. Прошу вас, соедините меня как можно скорее.

Тон его требования был достаточно авторитетным, ибо молодая особа, секунду поколебавшись, ответила:

— Я не вправе давать такую информацию, но мисс Харди сейчас в Городе Машины. Позвоните ей туда.

— Так она здесь! — воскликнул Госсейн.

Женское лицо исчезло с экрана, видеофон отключился. Госсейн машинально повесил трубку. Одна мысль занимала его целиком: Патриция жива!

Однако это не удивило его. Тренированный мозг умел воспринимать любые обстоятельства реального мира, поэтому Госсейн знал, что детектор лжи не мог ошибиться. Он сидел перед темным экраном видеофона и чувствовал себя опустошенным. Не хотелось ни звонить во дворец, ни разговаривать с женой, ни видеть ее. Возможно, он сделает это завтра — но это завтра казалось таким отдаленным!

Как во сне он услышал громкий стук в дверь. В коридоре стояли четверо. Один из них обратился к Госсейну:

— Я управляющий отелем. Прошу нас извинить, но вам придется покинуть отель. Багаж можете оставить внизу. В период, когда не действуют законы, мы не можем позволить себе сдавать номера подозрительным лицам.

Минут через двадцать Госсейн уже был на пустынной улице. Смеркалось.

Пока не стемнело, бояться было нечего. Хулиганы, бандиты, воры еще прятались, ожидая наступления ночи. Он увидел яркую вывеску-рекламу, предлагавшую комнаты для лишенных защиты — двадцать долларов за ночь. Госсейн раздумывал недолго: конечно, соблазнительно иметь крышу над головой, но денег хватит только на несколько дней и, кроме того, репутация у этих ночлежек была очень мрачной. Он предпочел рискнуть и провести ночь под открытым небом.

Он пошел вперед. Быстро темнело, автоматически зажигались фонари, Город Машины сверкал бесчисленными огнями. Улица, по которой он шел, тянулась на многие мили. Цепочки фонарей, стоявших как часовые, по обеим сторонам уходили вдаль и сливались на горизонте в яркое сияние. Внезапно он осознал всю отчаянность своего положения.

Он пытался проанализировать амнезию, которая его поразила. Только трезвый анализ происшедшего позволит ему избавиться от излишних эмоций и выйти из этого состояния, анализ на основе концепции ноль-А. Он, Госсейн, то есть его тело и мозг, составляющие нечто цельное, — в этот конкретный момент, в этом конкретном месте, пораженный амнезией.