Роберт Силверберг - Сын человеческий

Стоя рядышком, рука в руке, Скиммеры наблюдали чудеса Хаоса. Рядом с Клеем были Нинамин (женщина) и Хенмер (мужчина). Никто не говорил. Высоко над ними рана в горе извергала кипящую плодовитость. Он вспомнил, как увидел однажды фотографии, сделанные океанографами, только что вытащившими сеть, полную планктона: миллионы крошечных переливчатых тварей сновали в ней, блестящие зверушки многоглазые и многолапые, сердито бьющие хвостами, горящие всеми цветами радуги в короткий момент жизни на палубе, затем они бледнели, оседали, обращались в копошащуюся слизь. Так и здесь, только в большем масштабе. Выдающиеся возможности Хаоса восхищали. Но для чего созданы все эти исчезающие чудеса? Из какого источника бьет этот парад великолепия? И что такое незримое лежит в горе, если возникает все это?

– Сколько это продлится? – наконец задал он вопрос.

– Вечно, – ответил Хенмер, – пока кто-нибудь не закроет гору.

– А кто это сделает? – рассмеялась Нинамин.

– Откуда все это берется?

– Под миром есть реки. Одна из них вырвалась наружу. На нашем веку это случается в пятый раз.

– Некоторые из источников еще продуктивнее, – пояснила Ти. – Каналы меняются.

– Каналы меняются, – согласился Хенмер.

– Но если каналы меняются, – голос Клея звучал беспомощно, – почему вы сказали, что этот поток будет литься вечно.

Скиммеры засмеялись. Из бассейна появился слон и исчез. Появились шесть черепов. Две кровавых твари, по очертаниям похожие на огромных собак, высоко" подпрыгнули и потерялись, еще не коснувшись земли. Бесформенной массой вылетел рой сверкающих насекомых. В клубах серого пара показалось ухмыляющееся лицо. Этому не было конца. Спустилась ночь, и вся равнина засияла. А Хаос продолжал изливаться.

Внезапно он ощутил в душе всю неловкость своего положения. Незаметно Скиммеры потеряли к нему интерес. Может, он им надоел, может, их внимание достигло предела; как бы то ни было, они уже не так любили его. Несколько раз ему казалось, что они его действительно боятся. Или недолюбливают. Но ничего конкретного он сказать не мог.

Стало труднее занять их разговором. Темы таяли и бледнели, исчезали на полуслове, смех и похлопывание слишком часто прерывали формальные предложения обмена информацией. Он делал еще попытки что-нибудь разузнать, но намного реже.

– Вернусь ли я в свое время?

– Что стало со сфероидом?

– Как создаются новые Скиммеры?

– Где дом Неправедной? Кто она или что?

– Зачем меня сюда притащили?

– Когда вы делаете Формирование Неба?

– Сколько лет миру?

– Где Луна?

– Зачем мне позволили страдать в зонах дискомфорта?

– Буду ли я снова спать?

– Я вас выдумал?

– Или вы меня выдумали?

В один из дней они собирались выполнить обряд Формирования Неба, но ничего не сказали Клею заранее. Теперь время пришло. Но они не нуждались в его участии и не собирались большие делиться с ним важными вещами.

Когда все происходило, он подозревал, что должно произойти нечто необычное. Они расположились вдоль побережья южного моря: пляж, состоявший из прекрасной серой гальки, был усыпан невероятным количеством бледно-зеленых тел желеподобной рыбы, выброшенной приливом. Клей всегда любил море. Скиммеры занялись каким-то таинственным безмолвным разговором и он, предоставленный сам себе, отправился бродить по побережью, пробираясь между рыбьими телами и наконец оказался по бедра в теплой воде.

Из порошкообразного дна торчали стебли водорослей, мимо проплывали сияющие рыбины. Наслаждаясь ощущением волн, ласкающих его голое тело, он поплыл.

Нырнув, он безумно удивился, что может так долго оставаться под водой.

Потом лег на спину, подставив лицо солнечным лучам.

Здесь могли бы водиться русалки.

Стоило ему подумать об этом, как он увидел приближающуюся наполовину женщину, наполовину рыбу. Бледные плечи облепили длинные золотистые волосы. Плотная, полная белая грудь с красными сосками. Ярко-зеленая чешуя. Гибкий сужающийся хвост, сильный, лоснящийся, извивающийся. Она близко подплыла к нему и зависла рядом.

– Да, – задумчиво произнес он, – неизбежный итог дробности человеческой формы. Природа следует за искусством. Какая ты красивая!

Она улыбнулась, вытянула губки и поцеловала его. Потом положила его ладони на свои груди. Сверху – млекопитающее, снизу – рыба.

– Люби меня, – ее голос звучал, как шорохи волн в раковине.

– Но как? Где же гавань?