Роберт Силверберг - Умирающий изнутри

«Как самое правдивое общество всегда приближается к одиночеству, так самая великолепная речь в конце концов падает в тишину. Тишина слышна всем, всегда и везде». Так сказал Торо в 1849 году в «Неделе на „Конкорде“ и реках». Конечно, Торо неудачник с очень серьезными невротическими проблемами. В молодости, только что закончив колледж, он влюбился в девушку по имени Эллен Севолл, но она его отвергла, и он никогда не женился. Интересно, было ли у него с кем-нибудь это? Вероятно, нет. Я не могу себе представить трахающегося Торо, а вы? О, может он и не умер девственником, но, держу пари, его половая жизнь была паршивой. Возможно он даже не мастурбировал. Разве можно представить его сидящим на берегу пруда и делающим это? Не могу. Бедняга Торо. Тишина слышна, Генри.

Недалеко от дома Юдифь я представляю, что встречаю на улице Тони. Мне кажется я вижу высокую фигуру, идущую ко мне от Риверсайд-драйв, завернутую в объемное оранжевое пальто. Когда расстояние сокращается до полуквартала я ее узнаю. Я не взволнован, не обрадован этой неожиданной встречей; я вполне спокоен, почти неподвижен. В другое время я, наверное, перешел бы улицу, чтобы не расстраиваться понапрасну, но не теперь: я холодно приближаюсь к ней, улыбаюсь, приветственно поднимаю руку.

– Тони? – говорю я. – Ты меня не узнаешь?

Она изучающе смотрит, хмурится, кажется на мгновение озадаченной. Но лишь мгновение.

– Дэвид. Здравствуй.

Ее лицо еще удлинилось, скулы кажутся выше и острее. В волосах поблескивают седые пряди. В дни нашего знакомства в ее прическе был один седой локон, что было необычно, теперь седина распространилась повсюду. Ну что ж, ей уже далеко за тридцать. Не девочка. Сейчас ей столько, сколько было мне, когда я встретил ее. Но в общем она совсем не изменилась, только немого повзрослела. Она все так же красива. Мои желания далеко. Вся страсть прошла, Селиг. Вся страсть прошла. Она тоже совершенно свободна от волнений. Я помню нашу последнюю встречу, выражение боли на ее лице, кучу окурков от сигарет. Теперь ее лицо вполне дружелюбно. Мы оба прошли сквозь испытания бури.

– Отлично выглядишь, – говорю я. – Сколько уже, лет восемь, девять?

Я знаю ответ, просто проверяю ее. Она проходит тест, говоря:

– Лето 68-го.

Я чувствую облегчение от того, что она не забыла. Значит, я остался главой в ее биографии.

– Как поживаешь, Дэвид?

– Неплохо. – Пустая фраза. – Чем ты сейчас занимаешься?

– Я работаю в «Рэндом Хаус». А ты?

– Нештатный сотрудник, – отвечаю я. – Здесь и там.

Замужем ли она? Руки в перчатках скрывают сведения. Спросить я не рискую. Попробовать не могу. Я выдавливаю улыбку и переминаюсь с ноги на ногу. Внезапно наступившая тишина, кажется, разлучает нас. Неужели мы так быстро исчерпали все темы? И нет никаких зон контакта, кроме тех, закрытых, переполненных болью?

Она произносит наконец:

– Ты изменился.

– Я стал старше. Устал. Полысел.

– Не то. Ты изменился где-то внутри.

– Думаю да.

– Раньше я чувствовала себя при тебе неудобно. Меня словно подталкивало. А теперь нет.

– Ты имеешь в виду после того путешествия?

– И до и после.

– Тебе всегда было со мной неудобно?

– Всегда. Я никогда не знала почему. Даже когда мы были действительно близки, я чувствовала – не знаю почему – неуравновешенность, немного больной. А сейчас это прошло. Совсем прошло. Интересно почему?

– Время – лучший лекарь, – говорю я. Мудрость оракула.

– Возможно, ты прав. Боже, какая холодина! Как думаешь, снег будет?

– Да, должен скоро быть.

– Ненавижу холод.

Она съежилась в своем пальто. Я не знал ее в холодную погоду. Весна и лето, а потом прощай, убирайся, прощай, прощай. Странно, но сейчас я почти ничего к ней не испытываю. Если бы она пригласила меня к себе, я возможно отказался бы. Я иду к сестре. Конечно, сейчас она только фантазия и я не воспринимаю ее ауру. Она не передает, скорее всего, я не принимаю.

Она лишь памятник себе, словно коты в проездах. Может, я не способен теперь чувствовать, потому что неспособен получать сигналы? Она говорит:

– Приятно было встретить тебя, Дэвид. Давай как-нибудь соберемся, посидим?

– Несомненно. Выпьем, поболтаем о прошлом.

– С удовольствием.

– Я тоже. С огромным.

– Береги себя, Дэвид.

– И ты, Тони.

Мы улыбаемся. Я шутливо салютую ей на прощание. Мы расходимся – я иду своим путем, она спешит по ветреной улице к Бродвею. От этой встречи мне становится теплее. Между нами все прохладно, без эмоций, но дружественно.