Сэмюэль Дилэни - Пересечение Эйнштейна - Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна. Время, точно низка самоцветов

— Похоже, этот тоннель ведет в пещеры, из которых вытекают родники, — прошептал я. Перед чем-нибудь величественным — только шепотом.

Ло Ястреб кивнул:

— Говорят, некоторые тоннели ведут на сотни метров вглубь, некоторые — на тысячи. А этот — один из самых больших.

«Может ли он вылезти из ямы?» — глупый вопрос.

С другой стороны дыры показалась рогатая голова и плечи быка. Там пол пещеры был повыше, и бык надеялся выбраться наружу. Он посмотрел на нас, пригнулся, замычал, высунув длинный красный язык, покрытый пеной, и попытался прыгнуть.

Он не мог достать нас, но мы отбежали назад. Над краем провала появилась рука и стала шарить в поисках, за что бы зацепиться.

Я услышал, как сзади закричал Ло Ястреб (я бегал быстрее, чем он). Обернувшись, я увидел, что рука поднялась над ним!

Хлоп!

Ястреб лежал на земле. Рука пошлепала его немножко (Бум… Бум! Бум!), и пальцы заскользили вниз, обрушивая за собой камни, кирпичи и три маленьких деревца, вниз, вниз, вниз.

Ло Ястреб не погиб. (На следующий день мы обнаружили, что у него трещина в ребре, но тогда было не до этого.) Он попытался приподняться. Я испугался за этого придавленного жука, за этого пострадавшего… пострадавшего ребенка.

Я схватил его за плечи.

— Ястреб! Ты…

Он не слышал меня из-за рева быка в яме. Но поднялся, хлопая глазами. Из его носа хлынула кровь, а руку он прижимал к раненой груди. Ло Ястреба просто отбросило ударом и, к счастью, важнейшие органы не пострадали; его только контузило.

— Пойдем отсюда! — и я потащил его к деревьям.

— …нет, подожди, Чудик… — прозвучал его хриплый голос во время какого-то короткого затишья между ревом.

Когда я подтащил его к дереву и прислонил к стволу, Ястреб схватил меня за руки.

— Надо торопиться, Ястреб! Сможешь идти? Мы должны уходить. Я понесу тебя…

— Нет, — дыхание с клекотом выходило из его легких.

— Ну, пойдем, Ястреб. Шутки шутками. Но ты уже поохотился и бык этот намного больше, чем другие. Он, наверное, мутант, родившийся в пещере с высоким уровнем радиации.

Он снова схватил меня за руку.

— Мы должны остаться и убить его.

— Ты думаешь, что он сможет вылезти наверх и причинить вред деревне? Он сидит в слишком глубокой яме.

— Нет… — Ястреб закашлялся. — Да где бы он там не сидел… Я охотник, Чудик…

— Посмотри на себя…

— И я буду учить тебя охотиться, — он попытался сесть. — Только тебе придется выучить первый урок самостоятельно.

— Ха?

— Ла Страшная говорила, что ты готовишься к путешествию.

— О, ради бога…, — я искоса посмотрел на него: возраст, самоуверенность и страдание отражались на этом лице. — Что я должен делать?

Из ямы опять раздался протяжный рев.

— Спускайся туда, выследи зверя и убей его.

— Нет!

— Это ради Челки.

— Как это? — требовательно спросил я.

Он пожал плечами.

— Это знает Ла Страшная. Она сказала, что ты должен научиться хорошо охотиться.

Потом он еще раз повторил эту фразу.

— Я уже проверял свою смелость. Но…

— Тут другие причины, Чудик.

— Но…

— Чудик, — он повысил голос. — Я старше тебя и знаю об этом больше, чем ты. Бери арбалет и иди в пещеру. Иди.

Я сел и решил все обдумать. Храбрость — очень глупая вещь. И удивительно, как это я боялся и уважал Ло Ястреба с самого детства.

Снова раздался рев. Я встал, взял арбалет в руку, а мачете засунул за пояс. Если совершать что-нибудь глупое, — а мы все это когда-нибудь совершаем, — то надо делать это смело и безрассудно.

Я похлопал Ло Ястреба по плечу и направился к яме. С той стороны, куда я подошел, стены провала были слишком крутыми. Я обошел яму и стал спускаться там, где спуск казался более пологим.

В высоком потолке тоннеля было много трещин. Сквозь них на пол падал свет, там же, на полу, валялись ветви, сухие листья и все, что могло упасть через щели в несколько дюймов шириной или просочиться из пещер с родниками, которые были на несколько футов ниже.

Я подошел к развилке тоннеля, свернул налево, прошел в темноте футов десять и споткнулся. Удерживая равновесие, пробежал вперед на цыпочках (вытянув руки вперед), по лужам и сухим листьям (они шелестели у меня под ногами), попал в луч света и приземлился ладонями и коленями на гравий.

Грохот!

Грохот!

Немного ближе.

Грохот!

Я вскочил на ноги и выбежал из предательского потока света, подняв столб пыли. Кружась, она медленно осела.

Я затаил дыхание. Вообще-то, пойти туда, на этот шум — а он утих — было несложно. Подними ногу, наклонись вперед, опусти ногу вниз. Хорошо. Теперь подними другую, наклонись…