Сэмюэль Дилэни: Пересечение Эйнштейна: Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна. Время, точно низка самоцветов

Минут шесть они ехали в монорельсе. Потом спустились на узкие улочки. В небе над ними проносились транспортные корабли. Между зданиями складов и контор жались дома и меблированные комнаты. Вскоре они выбрались на широкий проспект, гремящий движением, запруженный толпами свободных от работы грузчиков и звездоплавателей. Они проходили мимо неоновых реклам увеселительных заведений, мимо ресторанов многих миров, мимо баров и публичных домов. В давке таможенник втянул голову в плечи и ускорил шаг, чтобы не отстать от Ридры.

— Где вы намереваетесь найти…?

— Пилота? Он мне нужен прежде всего, — она остановилась на углу, засунув руки в карманы кожаных брюк, и осмотрелась.

— У вас есть идеи на этот счет?

— Я думала о нескольких кандидатах… Нам сюда.

Они свернули в узкую улочку, ярко освещенную огнями реклам.

— Куда мы идем? Вы знаете этот район?

Она засмеялась, подхватила его под руку и легко, как танцор партнершу, повернула к металлической лестнице.

— Сюда?..

— Вы никогда не бывали здесь? — с наивностью, которая заставила чиновника на миг поверить в то, что он охраняет спутницу.

Он покачал головой.

Навстречу им, из подземного кафе поднимался человек — чернокожий, с красными и зелеными самоцветами, вросшими в грудь, лицо, руки и бедра. Влажные на вид перепонки, тоже усыпанные камнями, свисали с рук, и при каждом его шаге колыхались на тонких связках.

Ридра схватила его за плечо.

— Эй, Лом!

— Капитан Вонг! — голос высокий, белоснежные зубы остры, словно кинжалы. Перепонка взметнулась парусом. — Что вас сюда привело?

— Лом, сегодня вечером борется Брасс?

— Хотите взглянуть на него? Шкипер борется с Серебряной Ящерицей, и это схватка равных! А я искал вас на Денебе. Купил вашу книгу. Много прочитать не смог, но купил. И не нашел вас. Где вы были эти шесть месяцев?

— На Земле, преподавала в университете. Но я отправляюсь снова.

— Вы хотите взять Брасса пилотом? А собираетесь случайно не в Спецелли?

— Именно туда.

Лом обнял ее за плечи черной рукой, парус окутал ее сверкающим плащом.

— Летите к Цезарю, и возьмите пилотом Лома. Он знает Цезарь… — он прищурил глаза и помотал головой. — Никто не знает лучше!..

— Когда полечу, обязательно, Лом. А сейчас мне нужно в Спецелли.

— Тогда вам не обойтись без Брасса. Вы работали с ним раньше?

— Мы напивались вместе, когда нас засадили в карантин на одном из планетоидов Лебедя. Он нам многое рассказывал. И похоже, он знает, о чем говорит.

— Говорит, говорит, говорит, — усмехнулся Лом. — Да, как же, помню… Вы пришли посмотреть на схватку с этим сукиным сыном, что ж, вы узнаете, что это за пилот.

— Для этого я и пришла, — кивнула Ридра.

Она повернулась к таможеннику, который прижался к стене. «О, боже! — подумал он. — Она собирается познакомить нас!» Но Ридра с насмешливой улыбкой кивнула ему и отвернулась.

— Увидимся позже, Лом, когда я вернусь.

— Да, да, вы всегда говорите это. А я не видел вас шесть месяцев, — он засмеялся. — Но вы мне нравитесь, Капитан. Возьмите меня к Цезарю когда-нибудь, и я покажу вам…

— Когда я полечу к Цезарю, ты будешь пилотом, Лом.

Острозубая улыбка.

— Полечу, полетишь — это только слова… Мне пора идти. До свидания, Капитан, — он поклонился и отсалютовал рукой: — Капитан Вонг. — И ушел.

— Не бойтесь его, — сказала Ридра чиновнику.

— Но его… — подыскивая слово, он недоумевал: откуда она знает? — Из какой преисподни он вылез?

— Он землянин. Хотя я верю, что он родился в пути между Арктуром и Центавром. Его мать была помощником капитана, если это Лом только не присочинил. Лом — мастер рассказывать сказки.

— Значит, вся его внешность — это косметохирургия?

— Угу, — Ридра уже спускалась по лестнице.

— Но какого дьявола они это с собой проделывают? Они же все… как дикари! И поэтому ни один приличный человек не хочет иметь с ними никаких дел.

— Моряки привыкли к татуировке… К тому же Лому нечего делать. Сомневаюсь, что он лет сорок проработал пилотом.

— Он плохой пилот? Тогда что это за разговоры о туманности Цезаря?

— Я уверена, что он ее знает. Но ему уже сто двадцать лет. А после восьмидесяти рефлексы замедляются, и это — конец пилотской карьеры. Он слоняется от одного портового города к другому, знает все на свете, разносит сплетни и дает советы.

Они вошли в кафе на рампу, которая нависала в тридцати футах над головами посетителей, прятавших ноги под стойкой бара. Над ними, словно облако дыма, парил шар около сорока футов в диаметре. Взглянув на него, Ридра сказала таможеннику: