Песах Амнуэль: Я помню, как убила Джоша

— Вот-вот, — удовлетворённо произнес Шеррард, всё ему было ясно, он знал теперь, какие воспоминания у пациентки ложные, а какие — истинные. Очень интересный случай.

— Что «вот-вот», доктор? — разозлилась Эйни. — Вы пожали мне пальцы в том моём воспоминании, где потом сказали, думая, что я не расслышу, не сообщить ли, мол, в полицию.

— Хм… — усомнился Шеррард. — Вы ничего не путаете? Ложные воспоминания возникают порой самопроизвольно, а порой провоцируются нашими впечатлениями, заданными установками.

— Доктор, — прервала Эйни, — то, о чём мы говорим, произошло полчаса назад. Разве вы пытались повлиять на мои воспоминания?

— Пока нет, — признал психоаналитик.

— Пока я только пытаюсь активизировать ваше бессознательное. Воспоминания о недавних событиях могли перепутаться, давайте подойдём к проблеме с другой стороны, — голос шелестел, как тихая волна.

— Если вы помните по-разному события собственной жизни, то должны помнить и то, что показывали в новостях, должны помнить историю. Давайте начнём с недавнего прошлого и будем продвигаться…

Разве она не пробовала? Когда была девочкой, то думала, что у многих есть не две, а три или даже двадцать три линии воспоминаний, кому как везёт, никто об этом не рассказывает, потому что неприлично, будто выйти на улицу голой. Эйни не помнила, почему ей в голову пришла когда-то и прочно укоренилась эта мысль, которая лишь недавно, после смерти Джоша, перестала казаться ей истиной, наверно, потому, что ей очень не хотелось — даже в собственном сознании — быть обвинённой в убийстве.

— Что вы сказали? — переспросила Эйни, когда голос замолчал, будто море неожиданно застыло, покрывшись ледяной коркой. — Извините, я прослушала.

— Вы помните, кто у нас премьер-министр?

— Тони Блэр, — назвала она имя человека, которого каждый день видела по телевизору Лёгкий вопрос. В обеих её памятях премьером был Блэр, а до него…

— Блэр, — повторил Шеррард. — А до него?

— Не помню, — с готовностью сообщила Эйни. — Верите или нет — вылетело из головы.

— У вас две памяти, — напомнил Шеррард. — В какой из них…

— Ни в какой. Не помню, никогда меня не интересовали наши министры. Тэтчер помню. А кто был после неё… Не помню, хоть убейте.

— О, Тэтчер! Вы помните, как миссис Тэтчер послала флот… куда?

— Флот?

— Вы должны были изучать в школе… Если в одной из ваших линий памяти это событие сохранилось хотя бы отрывочно, а в другой не сохранилось вообще, это скажет нам, какая из линий является наложенным воспоминанием.

— Нет, — с сожалением произнесла Эйни. — Доктор, такая у меня память… Не дырявая, многое я помню очень отчётливо… оба детства… подруг, учителей, профессиональное не забываю никогда, а некоторые вещи проходят будто мимо. Вы, наверно, сами тоже не запоминаете то, что вам неинтересно.

— Гм… Давайте поговорим о политике, которого вы не можете не знать, я имею в виду сэра Уинстона Черчилля. Чем славен для нас сэр Уинстон, миссис Фокс? Напрягите память… обе свои памяти.

— Черчилль, да. Он… То есть один из них… В школе мы… нет, не буду про школу, учителя на меня наводили такую тоску что в одной памяти, что в другой, у меня были очень посредственные оценки, а отец… я и отца помню… отцов… они тоже были разные… то есть, конечно, это был один человек, его звали Чарли… он любил катать меня на колене, когда я была маленькой, а другой… то есть он, только в другой памяти, никогда со мной не говорил, будто меня не существовало… а потом они умерли, оба, почти одновременно, один в январе, другой в апреле, мама так плакала, то есть я помню, как она плакала, но помню, как — в той памяти, где отец не хотел меня замечать, — сказала после похорон: «Теперь мы с тобой, доченька, заживём по-человечески». Господи, о чём я… Вы сказали — вспомнить сэра Уинстона. Их было двое… как обычно. Вы хотите понять, какой правильный? Помню… не знаю откуда, не из школьных учебников, читала где-то, видимо, или в кино… В сорок шестом, когда война заканчивалась и русские топтались под Берлином, Черчилль, он был тогда первым камергером королевы…

— Королевы? — вопрос вырвался непроизвольно, это было так непрофессионально, что Шеррард закусил губу.

— Королевы, а кого же? В сорок шестом Черчилль летал к Трумэну, и они подписали пакт… Вроде того, что не нужно пускать русских в Берлин. И ещё решили сбросить атомную бомбу на японцев. Кажется, сбросили. Сбросили, да?

— Да, — коротко отозвался Шеррард.