Константин Бояндин - Этап

– Ничего не понимаю, – призналась Мария, когда, вместе с остальными, прибыла в пункт сбора. – Где все люди? Где конец света?!

Не было ничего. Вообще ничего – пустынный город, ни людей, ни животных, ни птиц, ни насекомых. Только растения и более примитивные формы жизни.

– Не нравится мне это, – покачал головой Федор. – Похоже, дело в нас. Что-то мы сделали такого, что нас выбросило из привычной фазы.

– Ага, отменили три конца света, – покивала Мария. – А это нам вместо «спасибо».

– А кто должен был сказать «спасибо»? – потянула ее за руку Дарья.

Мария не нашлась с ответом.

...Они бродили по городу – все было, как всегда: включались предметы, и... все. Почти сразу же исчезали люди, за ними – животные и птицы. Оставался город – тихий, пустынный, спокойный. И ничего. Можно было ходить где угодно, ничего не случалось. И, самое странное – не было зеркал. Ни одного, нигде. Во второй раз начали планомерно осматривать квартиру за квартирой, дом за домом. Заглядывали в салоны красоты, в парикмахерские... всюду, где зеркала обязаны быть. Но – не было.

– Нас как будто не хотят выпускать, – заметила тетя Надя. – Чтобы даже мысли не было, что можно выбраться.

Только Жора, Петрович и дядя Гоша сохраняли спокойствие и оптимизм, настроение остальной команды становилось все более подавленным.

– Есть начало, – сообщил Степан ночью очередного кануна конца света. – Сергей, Мария, Дарья – вам в точку три, удачи.

– Возвращаемся в фазу, – сообщила Дарья. – Это «Зубастики». Если честно, мне немного страшно.

– А мне нет, – мрачно отозвалась Мария. – Я сегодня злая, как никогда. Точно говорю: отменим и эту пакость.

Не она одна была злой: предыдущий конец света был всего три дня назад. Так и вышло: три прорыва были очень трудными, Сергею, Марии и Дарье пришлось даже отступать, с риском, что волна зубастиков обрушится на жилые дома, но... устояли.

Но самое главное – удалось найти зеркала.

– Через минуту они включатся, – заметил Федор. – Так, народ, приготовились!

Когда зеркала потемнели и начали мерцать, все пошли по кругу, глядя в каждое зеркало. Кошка сидела у Николаева на плече, и в этот раз не шипела на свое отражение. Может, потому что и сама устала? Николаев встречался с ней взглядом – в зеркале – и шел дальше.

Федор был последним, кто посмотрел. Зеркала почернели... и осветились. И там, в каждом из них, появился до боли знакомый пейзаж – лабиринт.

– Черт! – Мария протерла глаза. – Не может быть!

– Может, – возразил Федор, сам выглядевший растерянным. – Зеркала пропустят в лабиринт, только если в них посмотрели все двенадцать.

– Но где он?! Он что, невидимка? Дядя Гоша, что вы видите?

– Одиннадцать точек, – дядя Гоша заглянул в хрустальный шар. И тут Кошка спрыгнула с плеча Николаева и подбежала к одному из зеркал. И дядя Гоша чуть не выронил свой шар.

– Она?! – глаза Марии стали совершенно круглыми, когда она проследила взгляд дяди Гоши. – Наша Кошка – двенадцатая??

– А ведь все сходится, – Федор был потрясен не меньше. – Вас с ней забрасывало дальше всех, а когда Кошка была не в контакте, она переносилась к кому-то еще.

Мария медленно подошла к Кошке. Та сидела и смотрела в зеркало – на пейзаж по ту сторону.

– Что же ты, зараза, – она погладила ее по спинке. – Что ж ты сразу не сказала? И чего мы ждем?

Федор как будто очнулся.

– Все верно, – кивнул он. – У нас не более трех минут. Идемте! Только все – в один и тот же проход, и всем взяться за руки!

– Погодите, – Федор указал в другую сторону. – Смотрите. Вот знак, я такой видел в дневнике Аввакума. Давайте свернем в эту сторону.

– А время у нас есть? – поинтересовалась Мария. – Хотя да, сброс уже был. Ну ладно. А что там?

– Понятия не имею, – пожал плечами Федор. – Но Аввакум намекает, что там есть что-то важное.

...Они вышли на очередную «площадь». Она уже была на их карте: в предыдущее посещение лабиринта, среди прочего снаряжения, взяли баллоны с гелием и оболочку шара-прыгуна. Особо высоко подняться не удалось, но зато теперь были карты лабиринта вокруг долины с круглым зданием. Он длился во все стороны от долины – казалось, бесконечно, и не было желания проверять это на деле.

– Да это ведь моя гармошка! – удивился Петрович. – Та, которую я ему подарил!

Губная гармошка лежала на камне, и удалось, пусть и не сразу, вытащить камень из пола и отодвинуть в сторону. А под ним оказалась металлическая коробка – плотно закрытая. А в ней – тетради, схемы, рисунки. Тем же почерком, которым написана тетрадь, найденная в круглом зале.