Сергей Синякин: Операция прикрытия

Никто из оставшихся в живых не подозревал, что времени для ненависти или любви у них просто не осталось. Невидимый, но от того не менее смертельный яд уже вымывал из их пока еще здоровых тел время, и жить каждому из них оставалось не более недели. Времени оставалось лишь на то, чтобы понять и простить окружающих, а это для тех, кто прожил жизнь ненавистью и подозрениями, труднее всего.

АТОМ СЛУЖИТ ЛЮДЯМ

В целях обеспечения условий для открытой разработки рудных месторождений в Советском Союзе произведен еще один мирный атомный взрыв. Грозное оружие, которое американский империализм применил для устрашения всего мира, служит созидательному труду советского человека. Недалек тот день, когда направленные взрывы укрощенного атома станут менять русла рек, изменять рельефы горных ущелий, обогревать ледяные просторы полюсов и делать плодородными пустыни.

Хороший подарок приготовили ученые нашей страны к восьмидесятилетию со дня рождения вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина.

Слава великому народу-труженику, слава его Учителю и Вождю Иосифу Виссарионовичу Сталину, под чьим мудрым руководством свободные народы нашей Родины устремляются на штурм когда-то казавшейся недосягаемой высоты — построения коммунистического общества в нашей стране и далее — во всем мире!

В этот раз оперуполномоченный Александр Бабуш чувствовал себя в кабинете начальника управления на редкость неловко. Поминутно и не к месту трогая опухшую щеку со следами засохшей крови, он угрюмо смотрел в окно.

— Значит, обгадились, — заключил начальник. — Подследственного потеряли, дела не сделали, да к тому же еще и люди погибли! И чем будешь оправдываться, Александр Николаевич? Ну, что там у вас произошло? Ширяев мне по телефону что-то втолковывал, но я его так и не понял. На мины наткнулись? Я тебя, Бабуш, предупреждал, нельзя бывшим полицаям верить, ни на секунду нельзя. Разве ты не соображал, что Волосу терять нечего? Давай докладывай по порядку, мне ведь еще в Москву звонить, тоже, значит, докладывать…

Странное дело, вроде бы начальник его и ругал, но вот злости в его голосе Бабуш не чувствовал. Словно начальник свои начальнические права использовал более по обязанности, нежели для того, чтобы одернуть возомнившего о себе и потому зарвавшегося подчиненного. Надо ругать, вот и заполучи, Бабуш, законные и заслуженные миндюлины. Сам понимаю, что не виноват ты, бывают такие ситуации, когда сделать ничего нельзя. Только и ты пойми — арестованного упустили? Задание провалили? Ах, у вас еще четверо при этом погибли? Так-так… И кем ты себя, Бабуш, чувствуешь? Оперуполномоченным? Да какой ты, к черту, оперуполномоченный, выглядишь как описавшийся щенок. Моя бы воля, я таких сопляков близко к охране государственной безопасности не подпускал бы. Коров вам пасти, товарищ бывший оперуполномоченный! Коров пасти, и как можно дальше от областного центра!

Примерно так выглядел разнос начальства. Но в том-то и дело, что начальника своего Бабуш знал уже довольно хорошо, а потому в обычных ворчливых нотках явственно слышал нотки недовольства ситуацией. Не то чтобы начальник разочаровался в действиях подчиненных, это было само собой разумеющимся, но вот что-то во время недолгого отсутствия Бабуша в управлении МГБ произошло, и случившееся начальнику очень сильно не нравилось, гораздо больше его это волновало, чем неудача сотрудников.

— Не взрыв это был, — упрямо сказал Бабуш, — Волос нас к пещере точно вывел. Огромная пещера, в центре ее круглое озеро. Вода в нем и в самом деле изумрудно-зеленая, товарищ полковник. Ну, по пути бегунов человек пять отловили. Они там в логовах живут, в стенах грота нечто вроде келий выдолблено. Вот в этих кельях они, значит, и жили. Самсонова я оставил с двумя автоматчиками охранять задержанных, а с основной группой пошел дальше. Все как учили — впереди боевой дозор, метрах в тридцати мы основной группой движемся. Больше всего это было на землетрясение похоже! Мы ведь и опомниться не успели. Все затряслось, камни полетели, такое впечатление, что земля вокруг трескаться начала. Ну, мы, естественно, назад, да не успели — там такими обломками все входы завалило, шагающий экскаватор надо, чтобы разгрести. Я Волоса за глотку, что за хреновина? Волос сам белый, клянется и божится, что ничего не понимает. А над нами в трещины небо видно… Когда уже отходить стали, стена рухнула. Волоса и двух автоматчиков на моих глазах завалило. Волоса мне не жалко, можно сказать, возмездие его настигло. Ребят жалко, которых с ним завалило. А сделать ничего нельзя.