Сергей Синякин - Резервация

- Во всем обвинят меня.

- Тогда у вас останется один выход: бежать вместе со мной. Что это у вас - спирт?

- Черт! - почти прокричал Лонг. - Откуда у вас эта решимость? Вы всегда казались мне мягким человеком.

- Вы сами загнали меня в угол, - Давид сунул в бутыль палец и принюхался к жидкости. - Похоже, что спирт. Чему же вы удивляетесь? Даже безобидные козы оказывают сопротивление волку в безвыходной ситуации. Я ненавижу тех, кто пытается меня мять, как пластилин. И мне кажется, что таких, как я, немало.

- Я устал, - сообщил Лонг. - Вы больны, Ойх. Ведь это чертовски заманчиво - создать общество единомышленников, общество, в котором нет разногласий, в котором все его члены подчинены единой цели.

- Да, - отозвался Давид. - Только все это уже было. В Германии. Кончилось это душегубками и газовыми камерами концлагерей. Во имя единых целей.

- Но почему нужно ждать самого плохого? Почему концлагеря, почему обязательно газовые камеры? Наоборот, существование "системы" отвергает саму необходимость существования концлагерей!

- Общество единомышленников возможно только на добровольной основе. В рай взаимопонимания нельзя загонять плетьми. В противном случае это фашизм, а от него всегда смердило.

Однако скоро рассвет, и нам пора заканчивать наши

споры.

Лонг тоскливо уставился в,окно.

- Послушайте, Ойх, давайте договоримся? Я вам ключ, и вы оставите меня в покое. Идет?

- Нет. К сожалению, я не могу оставить вас в покое. С вашими идеями переустройства общества вы мне можете здорово навредить.

- Нет, я серьезно, - Лонг встал и остановился в нескольких шагах от Давида. - Давайте заключим сделку? Вы получаете необходимое и делаете свое дело. Я понимаю, что систему не сохранить. Жаль. В нее угрохано столько денег, что вашему вонючему Авторскому Союзу пришлось бы в полном составе творить бесплатно четверть века. Великолепная машина, Ойх! Впрочем, где вам это понять, вы же инженер человеческих душ. Ломать - не строить, так? Я согласен. Но меня вы отпустите. Вы собираетесь исчезнуть этой ночью, верно? Я не буду вам мешать. Я с удовольствием поразмышляю над вашими доводами где-нибудь на берегу. Такой вариант вас устроит?

- Почти, - отозвался Давид, поразмыслив. - Не хватает только обещания, что вы не будете продолжать вашу работу. Хотя бы при жизни генерала Стана.

Лонг негромко засмеялся.

- А вот таких обещаний я давать не буду. Впрочем, это вас должно мало беспокоить. Для того чтобы построить такую систему повторно, придется продать с молотка всю нашу страну. Кредитоспособность Стана настолько сомнительна, что в долг ему не дадут даже на строительство личного бункера. Ну, что, скрепим наш договор? В той бутылке, что вы смотрели, действительно находится спирт.

Путь к берегу оказался легче, чем рассчитывал Давид.

- Не давит? - спросил он, проверяя узел на запястьях Лонга.

Тот что-то проворчал, заворочался, усаживаясь удобнее. Над островом уже стоял серый полумрак, возвещающий скорое наступление дня.

- Сколько осталось? - спросил Лонг. Давид взглянул на часы.

- Пятнадцать минут.

- Глупо. - Лонг посмотрел на серую гладь озера. - Знаете, что это там мигает? - неожиданно спросил он.

- Нет.

- Это маяк Скорса. - Лонг вздохнул. - Все-таки вы террорист, Ойх! Какую машину угробили. Ее память накапливалась нами четырнадцать лет! Представляете?

- Значит, теперь у нас есть время.

- Подумайте, сколько людей вы обрекли на физическую смерть. Теперь Стан начнет уничтожать своих политических противников. Вы не кажетесь себе убийцей?

- Нет. Я всегда считал, что духовная смерть страшнее физической. Человека рождает дух. Физическая смерть являет миру. героев, в то время как духовная - предателей и ренегатов. Я знаю, что многие из тех, кого теперь ожидает смерть, благодарили бы меня за сделанный за них выбор.

Он снова взглянул на часы.

- Ну, мне пора. Прощайте!

- Прощайте, - сказал Лонг. Усмехнувшись, он добавил: - Вы из породы бойцов. Поэтому звать на помощь я не буду, рот мне вы можете не затыкать. Тем более, что теперь кричать бесполезно.

Давид спустился к воде, чувствуя спиной пристальный усталый взгляд. Он огляделся. Берег был пустынен, и только у лодочной станции раздавался негромкий хохот - солдатня боролась со сном нескромными анекдотами.

Серый куб Больничного Центра был высвечен лучами прожекторов, и где-то в его кабинетах лишенный памяти компьютер выполнял свою последнюю задачу, отсчитывая время, оставшееся до самоуничтожения.