Константин Ситников - Деревня Зомби

Чем больше я думал, тем больше запутывался. Наконец, убедив себя, что это не имеет особого значения, я смешал жидкости, взболтал их и заткнул пробирку пробкой - обыкновенной такой пробкой из серой мягкой резины, с надорванным краем...

На следующее утро доктор встретил меня, как обычно, - рассеянным кивком, и я облегченно перевел дыхание: значит, все обошлось. Я даже повеселел и принялся насвистывать, промывая пробирки под проточной водой. Как всегда перед ураганом, небо над головой казалось мне по особенному чистым и ясным.

Буря разразилась внезапно, когда я уже и думать забыл об этой несчастной пробирке. Стояли майские деньки. Новое увлечение кружило мне голову. Жизнь была прекрасна. Весна дышала свежестью и ароматами цветов. Легко взбежав на второй этаж, я отворил дверь в лабораторию и...

- Джон... Джордж!.. Джеймс!! Джеремия!!! Адская прорва, как тебя там?!

Доктор возвышался посередине лаборатории в распахнутом белом халате. В руках у него была пробирка - та самая, я сразу узнал ее по надорванной резиновой пробке... Только теперь она сверкала чистейшим изумрудным цветом - цветом свежей травки и надежды.

- Джекииль, сэр, - робко напомнил я, предчувствуя беду.

- Джекииль, разрази тебя адское пламя! Что... что это такое?

- Пробирка, сэр, - сказал я, пятясь и натыкаясь на дверь.

Отступать было некуда.

- Сам вижу, что пробирка, - рявкнул он. - Внутри!.. Что - внутри?

- Жидкость, сэр.

- Жидкость! - взорвался он. - Нет, это неслыханно! Что вы с ней сделали?

- Смешал, как вы велели. Купоросную с лимонной...

- Что?! - Он задохнулся.

Некоторое время он стоял передо мной, весь перекосившись, и побелевшие его щеки дрожали от бешенства. Мне даже показалось, что он влепит мне пощечину. Но он сдержался. Резко повернувшись, так что взметнулись полы его халата, он ушел в кабинет и хлопнул дверью. Придерживаясь за стены, я добрался до своего стола и тяжело плюхнулся на стул.

Лучше бы он меня ударил!

Из-за двери доносились докторские рыдания:

- Все... все погублено... полгода работы... коту под хвост...

растяпа... сам виноват... кому доверился... мальчишке...

Я сидел, перебирая бумажки и пытаясь читать их невидящими глазами. Уши у меня то становились горячими, как оладьи, то холодели и съеживались. Мое воображение рисовало мне картины одна противоречивее другой. То я открывал дверь кабинета носом и униженно вилял хвостом, взглядывая на доктора снизу вверх виноватыми собачьими глазами... То я принимал оскорбленную позу и возмущенно бросал в лицо доктору какие-то невнятные для меня самого обвинения... И все это сопровождалось одной неизменной мыслью: теперь-то уж я точно с треском вылечу из лаборатории и загремлю в полицейский участок!

Пока я пытался приучить себя к мысли о том, что мне до конца дней своих придется жить с острейшим чувством вины и позора, рыдания за дверью сменились удивленным бормотанием, затем послышались громкие восклицания, как будто доктор был чем-то поражен... быстрые шаги, звон стекла... Я вытянул шею, напряженно прислушиваясь... Жизнь начала возвращаться ко мне...

Дверь с треском распахнулась, и на пороге вырос взъерошенный доктор... Никогда раньше я не видел его таким взволнованным.

Глаза у него прыгали... В руках была все та же пробирка с зеленой гадостью.

- Джим... Джек... Джеральд... Черт!..

Его халат прищемился дверью, и он раздраженно дернул, оторвав добрый кусок материи.

- Джекииль, - пискнул я.

- Джекииль! Давайте ногу... Что там у вас, туфли? Снимайте их к чертям! И носки... носки тоже долой! Поворачивайтесь! - Он схватил меня за пятку и кровожадно вскричал: - Ага! Вот она...

великолепная мозоль!

Не иначе, он помешался от горя.

- Док, - взмолился я, - что вы хотите делать?

- Да не вертитесь вы, черт!

Он смочил ватку жидкостью из пробирки и прижал ее к моей пятке.

- А! - я едва не свалился со стула. Как будто ледышку приложили.

- Ничего, ничего, потерпите немного, - приговаривал доктор, сильнее прижимая ватку. - Ну, вот и готово. Можете взглянуть.

Я плюхнулся на стул и задрал босую ногу на колено.

- Ну, что скажете?

Я изумленно провел по пятке пальцами... Кожа была розовой и гладкой, как у младенца. Никакого тебе ороговения, никакой тебе мозоли.

- Док! - воскликнул я. - Вы изобрели мгновенный уничтожитель мозолей!

- Больше, друг мой, больше! Регенерация, понимаете? Полная регенерация омертвевшей ткани! Наконец-то мы сдвинулись с мертвой точки. И все благодаря вашей легкой руке.