Ант Скаландис - Москва в третьем тысячелетии

Москва не сразу строилась - не сразу и сломаем,

Но если приналяжем - а это мы умеем!

То вот любимый город наш уже неузнаваем,

И что такое улицы, известно лишь музеям.

Улиц действительно не стало, а все сохранившиеся к тому моменту старые здания оказались во внутренних двориках мегаполиса. Через дворики над крышами старых домов перекидывались металлостеклянные и металлопластиковые переходы. Много таких переходов висело над Кремлем, при постройке одного из них пришлось снести верхнюю часть колокольни Ивана Великого. В свое оправдание Раздолбаев заявил, что эта колокольня, некогда самая высокая в стране, после сооружения в Петербурге Петропавловского собора вот уже больше трехсот лет не является таковой и сохраняется как ценный памятник по ошибке.

Корр. Простите, Аристарх Изосимович, а как прореагировало на этот дерзкий поступок Министерство охраны памятников?

А.И. Очень верный вопрос. Спасибо, что напомнили мне. Ведь именно в эпоху, когда Москва стала мегаполисом, и возникло это министерство. Точнее, специальная комиссия при министерстве культуры, до того уже полвека безусловно добивавшаяся статуса госкомитета, вдруг, по нелепой случайности, я бы сказал, по чьему-то преступному легкомыслию была превращена в самостоятельное министерство. А до спецкомиссии было просто Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПиК). Но даже оно доставляло массу неприятностей нашему ведомству. Мало того, что из-за каждой полуразвалившейся избушки воопиковцы поднимали страшную шумиху в прессе, так у них еще были замашки самых настоящих террористов. Они врывались в кабинеты руководящих работников, устраивали сидячие демонстрации, выводили из строя технику. Потом, когда они стали комиссией, тактика переменилась: начались открытые всенародные дискуссии, и стычки в верхах, и бесконечные голосования - очень трудно было тогда пробить какой-нибудь архитектурный проект. И вот во второй половине XXI века создается Министерство охраны памятников - Минохрап. Круто взялись они за дело: с тех самых пор ни одному директору Обсовструпа не удалось до конца реализовать свой замысел. Как дырки в холсте, как кляксы на рукописи, как фальшивые ноты остались в Москве по сей день сбереженные Минохрапом здания. Представьте себе, насколько красивее смотрелся бы тот же раздолбаевский мегаполис без всяких внутренних двориков, а только с Кремлем в центре!

Однако вы спросили про Ивана Великого. Так вот, эта "злодейская акция", как писал первый министр охраны памятников Федор Быковский, настолько потрясла его, что он направил в Верховный Совет первую в истории официальную просьбу о восстановлении только что разрушенного памятника. И просьба была удовлетворена, но не сразу, а спустя семьсот лет. Впрочем, об этом позже.

Наш пятый директор Венедикт Ломов-Постройкин вернул Москве улицы. Правда, улицы были чудные: очень широкие, изогнутые или изломанные под прямыми углами и все либо обязательно замкнутые, либо кончающиеся тупиком. Не одно десятилетие ушло у строителей на то, чтобы прогрызть эти загадочные лабиринты в толще раздолбаевского колосса, но грандиозный замысел Ломова стал ясен задолго до завершения проекта. Сам же архитектор всего за несколько дней до смерти в первый и последний раз любовался своим детищем из космоса: гигантский лозунг аккуратно вписался в овал столицы: "Превратим Москву в образцовый коммунистический город!" Ломов-Постройкин не ставил себе целью сносить именно старые дома, но на пути его улиц-букв вставали и такие здания, которые Минохрап считал памятниками. И тогда Ломов применял знаменитый теперь и широко практикуемый "метод случайных ночных взрывов". Когда министр охраны памятников Кирилл Туровский слишком уж рьяно отстаивал какой-нибудь дом, снос его оформлялся как авария. Разумеется, безопасность людей в таких авариях была обеспечена.

Директор номер шесть Константин Островоздвиженский был одержим идеей придать Москве вид истинно русского города. В XXII век Москва вступила мегаполисом, и в этом ничего русского, конечно не было. Поэтому Островоздвиженский аккуратно разобрал на куски циклопическое сооружение Раздолбаева и прямо из них настроил много-много башен больших и маленьких, тонких, как спицы, и толстых, как баобабы, но неизменно витиевато разукрашенных, со шпилями и резными флюгерами. Строительство башен продолжалось более полувека, и пространства, освобожденного от мегаполиса им, конечно, не хватило, пришлось кое-где расчищать и внутренние дворики, тем более, что Минохрап потребовал сохранить значительный фрагмент мегаполиса как память сразу о трех архитектурных эпохах. В общем Островоздвиженский с Минохрапом тоже не ладил.