Томас Диш - Всепоглощающая любовь

Мальчик был не кем иным, как Ленни.

Трэквейр отменил приказ стрелять (что он, наверное, сделал бы в любом случае, кем бы ни был этот мальчик). Как только брат Благодати с двумя детьми прошел в ворота, огромная толпа двинулась вперед. Трэквейр отдал распоряжение арестовать брата Благодати по обвинению в похищении детей и потребовал, чтобы его сын был помещен под охрану и доставлен в Нью-Йорк первым же лайнером, но уже не оставалось никого, кто мог бы исполнять его команды. Военные, охранявшие базу (за исключением высших офицеров), побросали свое оружие и присоединились к толпе.

В полдень 23-го декабря генерал Чен Те Лун прибыл в кабинет Трэквейра. Он сообщил о наличии прямой связи между появлением на публике брата Благодати и положением его корабля как раз над тем местом, где он в данный момент находился. Еще в пятницу Трэквейр распорядился, чтобы все сообщения, входящие и исходящие, с лунной базой ООН шли исключительно через него, для того чтобы персонал не узнал о новых инициативах брата Благодати. Во вторник он приказал навести весь арсенал базы на космический корабль на орбите, и сейчас, на третий день, ракетные установки все еще следили за целью. Во время этих приготовлений Чен Те Лун действовал как посредник между Трэквейром и базой, и теперь он, не считая самого Трэквейра, был единственным человеком, полностью осознающим до каких пределов простирается могущество брата Благодати. Со всех сторон возвещали, что миссионеру удалось примирить львов и ягнят. И именно об этом он прибыл поговорить.

— Потому что, видите ли, я решил обратиться. Во времена юности самым горячим моим желанием было поступить в монастырь наставника Содзи, но моя семья и война помешали этому. Мне случилось познать, хотя только однажды, ту абсолютную радость, о которой говорит пришелец, называя ее Даром Любви. Я не могу дольше сопротивляться желанию снова обрести это счастье.

— Ваши чувства понятны, генерал… но не согласитесь ли вы отложить свое решение всего на один день… Ради нашей дружбы.

— Я ждал чересчур долго, и исключительно ради нашей дружбы. И если пришел сегодня, то из-за моих сомнений. Ракетные установки направлены на корабль пришельца…

— Я вас прошу, генерал… Лучше будет мне одному принимать решения.

— Мистер Трэквейр, я должен знать, намереваетесь ли вы применить ядерное оружие. Вы не видели, в отличие от меня, воздействия атомных бомб на жертвы. Мои родители жили в Хиросиме. Вся моя карьера в качестве главнокомандующего Силами Безопасности была посвящена тому, чтобы предотвратить новое использование этого оружия.

— Ни одно живое существо не будет уничтожено, только машина.

— И я себе говорю то же самое, но душа моя, тем не менее, не успокаивается. Это вопрос чести. Если бы вы могли заверить меня, что…

— Сожалею, но это невозможно.

— В таком случае, секретарь Трэквейр, в таком случае…

— Да? — спросил Трэквейр, приоткрывая ящик стола, в котором хранил Смит и Вессон 38-го калибра. — В таком случае?

— Когда японцы не могут выбрать между любовью и долгом они прибегают к древнему обычаю, уникальному и крайне действенному.

Он протянул руку.

— Прощайте, Сенека.

— Прощайте, генерал.

Выпотрошенное тело главнокомандующего Силами Безопасности получасом спустя было обнаружено в туалетных комнатах 24-го этажа здания ООН.

— Дорогой, дорогой брат Трэквейр!

— Брат Благодати… наконец.

Миссионер быстро двинулся вперед, словно чтобы обнять Трэквейра, но был вынужден удовлетвориться рукою, которую тот протянул для пожатия.

— Давно вы меня ждете?

— Целую неделю, брат, целую неделю. Ваши приверженцы, которые находятся снаружи, тоже ждали… не так долго, но, наверняка, с большим нетерпением, принимая во внимание, что сегодня скорее холодно. Я же, со своей стороны, и не рассчитывал увидеть вас ранее шестнадцати часов. Это бы воспротиворечило той тактике, что вы избрали по отношению ко мне.

Брат Благодати продемонстрировал недоверчивую улыбку.

— Прошедшая неделя была для меня ужасной, как и для вас, — заявил он напыщенно.

— Да, но вы обещали прийти, когда она закончится, и это помогло перенести испытание.

— Но брат Трэквейр, вы могли бы ему и не подвергаться, если вам не нравится такое отношение. Вы не представляете, до какой степени мне было мучительно организовывать эти маленькие порицания. Конфликты меня ужасают, даже когда я вступаю в них во имя Любви и Братства. Куда с большим удовольствием я бы доверил вам самому провести разоружение, как тому и следовало произойти! Но сейчас, боюсь, эта честь уже не может быть вам приписана, хотя и официального признания fait accompli [1] Свершившегося факта (франц.) — прим. перев. по-прежнему недостает. Да… и еще кое-чего недостает: вашего присутствия в наших рядах, брат Трэквейр. Гораздо больше ликования в Небесном царстве вызывает один раскаявшийся грешник, чем девяносто девять праведников, не нуждающихся в прощении.