Дмитрий Скирюк - Руны судьбы (Осенний Лис - 5)

Попала в заколдованный лес, напомнила она себе, - жди заколдованных событий.

- Вот, - тем временем небрежно указал в её сторону Карел. Познакомься. Это Ялка, она зовёт себя Кукушк... То есть, тьфу, что я говорю! Это Кукушка, и она зовёт себя Ялкой.

- Я Ялка, - решила та прийти ему на помощь. - Это травник Лис зовёт меня Кукушкой.

- Её Лис привёл, - с облегчением закончил Карел.

- Вот.

Маленький тролль (всё-таки тролль, решила Ялка), похоже, заметил девушку только сейчас. Подобно Карелу в первые минуты их знакомства он обошёл её со всех сторон, пощупал лапкой краешек подола платья (Ялка с трудом удержалась, чтоб не закричать и не поддать ногой - уж очень Зухель походил в этот момент на большущую, вставшие на задние лапки мышь), встал перед ней и задрал голову.

- У тебя есть изюм? - спросил вдруг он.

- Нет... - растерялась та. И глупо спросила: - А надо?

- Принеси, когда найдёшь. Люблю изюм, - он повернулся к Карелу. Вэйхатил уже знает?

- Высокий всегда всё знает, - горделиво ответил тот и надулся, словно лично был другом этого самого высокого, который всегда всё знает. - Зови остальных.

- А надо?

- Надо. Я пообещал ей показать.

- Спят же половина.

- Те, кто проснётся, не обидятся. Как жрать, так первые.

- А сам-то!

- Хорош болтать. Давай, начинай.

Откуда-то взялись две палочки, похожие на барабанные. Тролль огляделся, взял их в зубы, подскочил к большому дуплистому чёрному вязу и, как белка, легко и бесстрашно взобрался ему на макушку. Замер на мгновение, примерился и вдруг выдал такую частую раскатистую дробь, какой доселе девушке не доводилось слышать - монолитную и лёгкую, как звук журчанья водопадной струйки, когда один удар почти сливается с другим. Выждал, пока не смолкло эхо, хихикнул одобрительно и пошёл молотить уже без шуток, в сумасшедшем темпе чередуя разные - простые, сдвоенные, строенные и даже счетверённые удары. Впрочем, за последние Ялка не могла бы поручиться. Палочки так и мелькали у него в руках, сухая пудра снега сыпалась с ветвей. Вяз отзывался гулко и по-разному, в зависимости от того, куда приходился удар: др-рум, та-тах, др-рум, та-тах, да-да-бум, да-да-бум, ра-та-та-та, ту-дут, ту-дут... Лесное эхо разносило звуки далеко вокруг. Даже Ялка, совершенно не понимая их значения, постепенно прониклась общим настроением: "Сюда! Хэй, все, кто спит, и кто не спит! Сюда! Хэй, хэй, сюда скорей!"

И всё это - привычно, весело и лихо, куда там полковому барабанщику. И никакой тревоги или спешки. Меньше чем через минуту Зухель кончил грохотать и соскочил вниз, почти не цепляясь за ветки, и стал чего-то ждать. Ялка тоже почувствовала какое-то необъяснимое радостное возбуждение. Лаже лес, с утра залитый раздражающим пронзительным морозным светом, показался теперь девушке каким-то посвежевшим и проснувшимся. Где-то даже запела какая-то птица.

Какая-то птица... Зимой?

- Ну, ты выдал, - одобрительно заметил Карел. - Сущий дятел.

- Сам ты дятел, - обиделся Зухель, и похоже, непритворно.

- Ну ладно, не сердись... О, - Карел поднял палец: - гляди, кое-кто уже здесь.

А между деревьев и вправду возникло движение. Ялка завертела головой, в этот момент ей как никогда хотелось убежать отсюда без оглядки. Они шли. Кто-то - в открытую, кто-то шуршал по кустам, кто-то пробирался под снегом.

Некоторые существа скакали по кронам деревьев, роняя снег с зелёных хвойных лап. Ялка назвала их существами, потому что по другому их назвать язык не поворачивался. Смешные и страшные, разных размеров и масти. Одни больше походили на человека, другие - на зверей, на некоторых была одежда, большинство же обходились просто так. У большинства были руки и ноги, но кое-кто ходил на двух, а кое-кто - на четырёх. Впрочем, как Ялка успела заметить, были здесь и просто звери, настоящие, всамделишные - белки, пара лис, десяток зайцев. Из далёких кустов показалось семейство оленей и остановилось на окраине полянки, с настороженностью втягивая воздух. В итоге всяких разных тварей собралось не меньше сотни, на земле и на деревьях. Над поляной стоял тихий гул и щебет голосов. Одни попросту таращились на Ялку с молчаливым любопытством, другие вовсю обменивались мнениями вслух и на ухо, хихикали, вострили ушки и подёргивали усиками, толкали друг дружку в бок локтями и показывали на девчонку пальцем, как на чудо в балагане. Малыши немедленно затеяли возню, невзирая на свою несоразмерность и несхожесть друг с другом. Вся эта суета привела Ялку в состояние пьянящей, невозможной, совершеннейшей растерянности. Голова у неё кружилась. "Я сплю, - подумала она. - Такого не бывает и не может быть. Я просто ещё не проснулась. Я зимой люблю поспать. Вот и тётка мне говорила..."