Дмитрий Скирюк - Руны судьбы (Осенний Лис - 5)

Чуть только печка протопилась, она сгребла в охапку свою одежду и удалилась мыться, затворившись в бане изнутри. Из-за двери донёсся плеск воды. Зашипел пар. Золтан потянулся и зажмурился. "Самому потом помыться тоже, что ли?" - вдруг подумалось ему.

Старею...

- Не угорит? - участливо поинтересовался он, лишь теперь садясь и опуская ноги на пол. Раньше встать он не решался, опасаясь, что испугает этим девушку ещё сильней.

- О ней позаботятся, - также загадочно, как в прошлый раз о лошади ответил травник.

Золтан нахмурился. Потянулся за сапогами.

- Она что, боится меня?

Лис поднял взгляд. Усмехнулся. Золтан молча и сосредоточенно всматривался в его лицо, ища следы тех перемен, что произошли за эти годы.

Жуга изменился мало. Добавилось морщинок возле глаз, грубее стала кожа, складка залегла на лбу. Старый-престарый шрам на виске стал почти незаметен. Усмешка у него, однакоже, осталась совершенно прежняя - ни добрая, ни злая, такая, словно бы он знал чуть больше собеседника, но говорить ему об этом не хотел.

- Ты себя в зеркале видел? - спросил вдруг травник.

- Нет... А что? Хвост у меня что ли вырос?

Рыжие брови сошлись.

- Не шути так.

Он встал, прошёл к камину, отыскал среди россыпи безделушек маленькое зеркальце, подышал на него, потёр о рубаху на груди и протянул Золтану:

- На.

Глаза того изумлённо расширились. В следующее мгновенье он схватил зеркало обеими руками и весь подался вперёд.

- Аллах милосердный... - выдохнул он, коснулся щеки и тотчас же торопливо отдёрнул пальцы, словно боялся обжечься или продавить ненароком кожу. Перевёл взгляд на Жугу. - Что... это?

Было от чего удивиться, даже - испугаться. Кожа Золтана была мертвенно-бледной, как у мертвеца, под ней синели вены; губы посерели, на лбу выступил пот, глаза с кровавой жилкой лихорадочно блестели. Двухдневная щетина и обгоревшие волосы дополняли открывшуюся его взору картину и очарованья ему, естественно, тоже не добавляли.

- Жуга, что это?!

- Та дрянь, которой ты хлебнул. Ладно, что хоть вовремя додумался срыгнуть обратно. Да и то, наверное, не спал сегодня, а?

Золтан отложил зеркальце, сложил ладони на коленях и некоторое время сидел неподвижно, стремясь унять сердцебиение. Сглотнул тягучую, вдруг набежавшую слюну.

- Что у тебя здесь происходит? - спросил он тихо, глядя вниз. Руки его подрагивали. - Что было на той поляне? Кто эти "они", о которых ты всё время говоришь, Жуга?

- Потом объясню, - уклончиво ответил травник. - Это долгий разговор. Да не дёргайся ты так! Я же сказал, что объясню. Мне тоже надо собраться с мыслями. Слишком много всякого разного случилось в последние дни. Глотни вина, прогуляйся, проветрись. Лошадь, вон, свою сходи проведай. Я пока завтрак приготовлю.

Все остальные попытки Золтана продолжить разговор закончились ничем, Жуга установил над очагом котёл и принялся возиться с овощами. Поразмыслив, Золтан решил последовать его совету и вышел на крыльцо. У чаши водопада поплескал в лицо студёной, пахнущей как будто огурцом водой, утёрся рукавом и направился в сарай, оставляя на свежем снегу отчётливые оттиски следов.

Снаружи дверь была подпёрта колышком, Золтан убрал его, вошёл и тут же убедился, что травник не соврал: за лошадью и в самом деле присмотрели. Рыжая кобыла стояла вытертая и накрытая попоной, хрустела меркою овса, а хвост её и грива были расчёсаны, а кое-где - заплетены в косички. Седло и сбруя были тут же, висели аккуратно рядом на доске. За спиной хихикнули, совсем как тогда, на поляне. Золтан стремительно развернулся на каблуках, так стремительно, что закружилась голова, и с подозрением оглядел сарай, но никого не обнаружил. Окно и дверь были закрыты. Покачав головой, он потрепал лошадь за шею; та доверчиво потянулась к хозяину, тронула рукав, зашарила губами по ладони. Золтан мысленно обругал себя за то, что не захватил ей со стола хоть хлебной корки, погладил шелковистую гриву и вышел вон.

Снег у порога сарая был девственно чист, следы принадлежали только Золтану.

Он постоял немного просто так, хватая грудью свежий воздух. Размял в руке колючий снежный ком, с размаху запустил им в стену. Снег подтаял и был липкий, на стене осталась белая отметина. Хагг посмотрел на небо, на верхушки высоченных старых сосен. Лёгкий ветерок ерошил волосы, всё тело била мелкая неудержимая дрожь, дышалось сбивчиво, рывками; Золтан вдруг поймал себя на мысли, что давно не чувствовал себя таким разбитым.

Ещё вчера, по пути домой травник в нескольких скупых словах обрисовал ему, как обнаружил девушку в лесу. И всё бы ничего, но вся история смотрелась странно.