Энди Лэйн - Декалог 3 - Последствия

Или же расчёт, уведомление об увольнении. Она устало улыбнулась К-9 и смахнула перчатками с его морды крошки пенопласта. На душе у неё было тяжело, и она сглотнула, прежде чем снова смогла заговорить. Она закрыла рукой глаза, почувствовав внезапную усталость от пережитого за день.

— Я думала, что ты пошёл в колледж, — сказала она Брендану, посмотрев в сторону камина.

В очаге был холодный пепел. Сбоку стояла ваза с высохшими, запылившимися цветами, а рядом с ней — корзина с шитьём.

Перед Сарой неуверенно гудел К-9:

— Пошёл в колледж. Пошёл в университет. Профессиональное обучение. Отслужить срок. Изучить специальность, — последовала более долгая, чем обычно, пауза, а затем что-то щёлкнуло. Его голова повисла: — Не вычисляется.

Сара плотнее завернулась в куртку.

— Извини, К-9. Мне просто сон наяву приснился.

Она обескураженно похлопала рукой по его серой морде, заметив, что металл на углах уже почти протёрся.

НА ПРОШЛОЙ НЕДЕЛЕСара сидела в автобусе аэропорта, который пробирался сквозь полуденные пробки к долговременной автостоянке. Она уставилась в пространство, думая о том, живы ли травы, которые она посадила в саду за домом две недели назад. Какой была британская погода, пока Сара была в Швейцарии?

Напротив неё сидела, раскачиваясь в такт движениям автобуса, женщина средних лет в тяжёлом зелёном пальто в клетку; прищурившись, она смотрела на Сару сквозь толстые линзы очков.

— Посмотрим, что тут изменилось за то время, пока нас не было, — заявила женщина, возвращая волнистую прядь седых волос обратно под вязаную шапочку. — Вы всего на несколько дней улетали?

— Простите? — переспросила Сара.

— У вас мало багажа, — женщина кивнула на небольшую дорожную сумку Сары, а затем на свои два больших чемодана. — Я уезжала на три недели. Меня зовут миссис Гудсон, — представилась она, протягивая руку в перчатке без пальцев.

Сара пожала руку и ответила:

— Я улетала на десять дней. Просто привыкла налегке путешествовать.

Женщину это озадачило.

— На моей… предыдущей работе, — запинаясь, добавила Сара.

Миссис Гудсон кивнула, словно это всё объясняло.

— Путешествуя в чужих краях, я люблю брать с собой много вещей, которые напоминают мне о доме. Иначе чувствуешь себя такой покинутой, — она по-заговорщицки нагнулась: — И всё равно, столько знакомых вещей кажутся после возвращения не такими, правда? — она высморкалась в бумажную салфетку. — Левостороннее движение. Нет гор на горизонте. На полисменах высокие шлемы. Красные телефонные будки…

Небо голубого цвета, — подумала Сара. — Всего одна луна.

Миссис Гудсон продолжала болтать, ничуть не смущаясь тем, что разговор превращался в монолог. Сара позволила себе отвлечься, и жизнерадостная болтовня попутчицы стала просто фоновым шумом. И как раз когда миссис Гудсон начала вынимать из своей сумочки фотографии, автобус начал замедляться перед остановкой. Сара посмотрела на парковочную квитанцию, с облегчением увидев, что это и есть её остановка. Она вышла в проход между сидениями, взяла с соседнего сидения свою сумку, и немного покачнулась, когда автобус затормозил.

Дверь автобуса со вздохом открылась. Держа сумку перед собой, Сара вышла.

Но вместо рядов припаркованных машин перед ней была пригородная улица. Растерявшись, она оглянулась на автобус. Вместо него она увидела, как в воздухе исчезают контуры высокой синей будки и узнала стихающий звук двигателя ТАРДИС.

У неё снова свело живот, снова то чувство, что её бросили, что она потерялась. У неё закружилась голова. Она не хотела уходить, ей просто нужно было внимание. Часто игнорируемая Доктором, в момент почти детской обиды, которая даже тогда была ей не совсем понятна, она просто собрала свои вещи и вышла к консоли, заявив, что уходит прямо сейчас. Она смотрела на него, обиженно выглядывая из-за своих поспешно собранных книг, одежды, игрушечной совы, м напуская на себя убедительное выражение негодования, на которое Доктор, похоже, не обращал внимание. А затем, так внезапно, что она даже не нашлась, что сказать, он практически выставил её за дверь.

ТАРДИС исчезла, оставив Сару напротив высокой неаккуратно постриженной зелёной изгороди. Со смешанными чувствами она печально огляделась. На улицах никого не было, кроме золотистого лабрадора, который с безразличным видом перешёл дорогу в её сторону и обнюхивал стену из красного кирпича.

— Это не Хиллвью Роуд, — сказала она сама себе.