Мак Рейнольдс: Дуэльный кодекс

Зрелище тем не менее впечатляло и должно было послужить отличным фоном для показательной собственноручной расправы Первого Синьора с одним из коварных инопланетников, явившихся на Фьоренцу с целью подрыва основ ее общественно-экономического строя. Так, во всяком случае, высказывались об одном из участников предстоящей дуэли и его спутниках местные средства массовой информации.

Подавляющее большинство зрителей явилось в парадной форме, и даже мундиры рядовых охранников переливались всеми цветами радуги. А от обилия блестящих наград и золотого шитья, украшающих высших офицеров из ближайшего окружения Первого Синьора и членов его кабинета, рябило в глазах и перехватывало дыхание.

Даже Чезаре Маркони ради такого случая сменил свой поношенный костюм на пышное облачение фьорентийца высшего ранга. Он стоял вместе с четверкой оперативников «секции джи» в дальнем углу аудитории, куда их провел офицер протокольной службы. Если не считать двух или трех операторов три-ди-видения, никому не было до них дела, так что они могли свободно общаться друг с другом.

— Кажется, я уже начинаю сомневаться, правильно ли поступил, — посетовал вслух Великий Маркони. — Пассивная оппозиция правительству кузена Антонио, которую все равно никто всерьез не воспринимал, это одно, а то, чем я занимаюсь сейчас, помогая вам, — совсем другое.

— Чего мы ждем-то? — недовольно буркнул Зорро.

— Появления Первого Синьора. Можно не сомневаться, что его имиджмейкеры все давно просчитали. Его выход на арену состоится именно в тот момент, когда напряжение достигнет высшей точки, и ни секундой позже, чтобы зрители, не приведи Дзен, не утомились раньше времени и не потеряли интереса к происходящему. В эти минуты только слепые не смотрят три-ди-визор, да и те наверняка слушают комментатора.

Элен, которой незачем больше было маскироваться под маленькую девочку, ухитрилась сконструировать из имеющегося в наличии гардероба вполне презентабельный взрослый наряд. Плюс немного косметики—и она превратилась в очаровательную молодую женщину, хотя, пожалуй, излишне миниатюрную по стандартам любой из Объединенных Планет, кроме ее собственной.

Джерри Родс, как ни странно, был настроен куда более оптимистично, чем этого можно было ожидать.

— Мне всю жизнь везло, друзья, повезет и сейчас, — произнес он уверенным тоном, но никто не воспринял это всерьез.

Дорн Хорстен поправил пенсне и сказал убежденно:

— Еще немного, и я, кажется, начну презирать вашего кузена, синьор Маркони!

— Не советую его недооценивать, доктор, — покачал головой фьорентиец. — Антонио — хитрый лис. Он всегда найдет предлог отказаться от македонских копий или другого оружия, использование которого даст вам преимущество благодаря вашей физической силе. А если и согласится, непременно придумает способ свести до минимума ваши шансы и максимально повысить свои.

— Вы имеете в виду, что он и здесь способен, так сказать, передернуть карты? — усомнился ученый. — Но сейчас вроде бы все чисто. Если не считать пресловутых рефлексов Первого Синьора, шансы выглядят равными.

— Вот именно, что выглядят, — мрачно процедил Чезаре. — Ох, не доверяю я кузену Антонио!

— Да вы же сами вместе с нами осматривали и проверяли вчера вечером оружие обоих соперников. А потом его в нашем присутствии заперли в футляр и запечатали! — Хорстен с сочувствием посмотрел на Родса: — И дернуло же вас выбрать самое смертоносное оружие ближнего боя за всю историю земных войн!

— Послушайте, Маркони, — бесцеремонно вмешался в диалог Зорро, — вы можете дать совет, как нам выбраться из этого дерьма? Джерри уже вряд ли что поможет, как это ни печально, но…

— Заткни пасть, любовничек! — прошипела Элен. Тот исподлобья сверкнул на нее глазами и упрямо продолжил:

— Нас сюда прислали дело делать, а не за посмертными наградами гоняться! Если у кого-то есть план, как помочь Родсу, я готов участвовать. Если же нет… Не забывайте, наш долг в том, чтобы выжить любой ценой и довести начатое до конца. Быть может, Маркони подыщет для нас какое-нибудь убежище?

— Даже не надейтесь, Хуарес, — решительно ответил фьорентиец. — Меня «пасут», как никого на Фьоренце. До недавнего времени меня не трогали — главным образом благодаря семейным связям, — но теперь мне придется туго. Как сказал Антонио на нашем последнем свидании, ему надоело закрывать глаза на мои энгелистские выкрутасы, порочащие доброе имя нашего семейства. Хотя он прекрасно знает, что никаких энгелистов не существует, он не простит мне того, что я тоже посвящен в эту тайну. Так что мне и вас укрыть негде, и самому не спрятаться.