Сергей Рублёв: Испытание

…Снова вода — на сей раз пресная. Все?

Нет — еще есть огонь. Раскаленные угли, заботливо расположенные под ступнями, шипят и воняют паленым. Он хрипит и взбрыкивает, вызывая жадный визг окружающих. Он словно впервые видит их — всех вместе, единым организмом. Они жрут его, они питаются его болью — это их замена всем другим удовольствиям. Они выбрали самое острое — тяжелый сладковатый смрад крови и вопящего мяса… Они взращены на этом — это их религия.

…Благодетельный туман беспамятства, наконец, окутывает мозг — израненное тело обвисает на вывороченных руках.

Большего из него теперь не выжать… Опытный в таких делах Яобай разочарованно воет — аттракцион почти закончен… Но самое главное — впереди.

— …Ты, Бледняк, дурак… Ты думаешь, никто не знает, чего ты полез? Я зна-аю…

Речь зудит и жужжит, как стая мясных мух. Антон мотает головой, не в силах избавиться от липкого зуда… Сбросив хохочущую маску, Трепарь во всю ширь расщеривает рот, утыканный редкими зубами:

— Не человек ты, а Бледняк, Бледня-ак!.. — он тихо, но нестерпимо тонко визжит. Смеется. Смешно ведь — взрослый мужик, а простых вещей не понимает.

— Женщина негодная, слишком молодая — зачем желать? Женщин много… Много женщин, много… И вот все вы так! — Трепарь внезапно входит во вдохновенный раж, найдя благодатную тему; глаза его блестят. — Все вы, пришлые, дураки — и, значит, не люди… Все дураки — нелюди. Или мертвецы! Мы убьем всех твоих — х-ха! А остальные будут нам служить… А сражаться не будем, не-ет… Зачем воевать с дураками? Дураки сами напросились на лезвия, х-ха! — он захлебывается визгом, хлопая себя по тощим ляжкам, козлом скачет вокруг почти уже погасшего костра.

Антон тупо смотрит на него, с трудом разлепляя склеивающиеся от крови веки. Что-то дергающееся и издающее звуки — зудит надоедной мухой, заползает в глаза, ноздри… Чихнув, он очнулся — довольно осклабившийся Яобай отводит тлеющую головешку. Вои вновь собрались вокруг костра — отдохнув в своих улагах, они лениво переговариваются, ковыряя в зубах: «Хорошая еда… Хорошая… да… еда… еда…»

Антона слегка познабливает то непонятного предчувствия. Мутит от запаха и пляшущих перед глазами цветных пятен, отдающих в зелень…

— Ты хотел стать воем? — словно бы удивленно говорит Яобай — Не обманываешь?

— Д-да… — с трудом произносит Антон сквозь сведенные судорогой губы.

— А может, ты больше хотел женщину?

— Н-нет, — выдыхает Антон.

— Вре-ешь, — равнодушно тянет Яобай и так же равнодушно тычет головней ему подмышку.

Всхлип… Антон молча глотает едкие слезы и повторяет:

— Я… хочу… стать воем…

— В самом деле? Но это надо заслужить… Нужно отказать себе во всем — ты знаешь?

Антон молча кивает — он знает. Он видел…

Яобай тихонько повизгивает и почти ласково проводит шершавой рукой по плечу:

— Ты и в самом деле дурак, Бледняк…

Ороговевшие мозоли царапают кожу. Вои никогда не опускались до подобных жестов…

— …Никто, кроме нас, не может стать нами. Но ты захотел, и это оскорбление… Ты мог подумать, что сможешь стать воем, это — страшное оскорбление… За это ты будешь наказан, Бледняк, тут уж ничего не поделаешь… Но в награду за такое желание — я уговорил всех — ты пройдешь испытание…

«Будь ты проклят… Значит, все зря».

Яобай молча взмахнул рукой — откуда-то из темноты к связанным ногам Антона швырнули… какой-то ком грязного тряпья? Шлепнувшись, ком зашевелился — на Антона глянули расширенные серые глаза… Оно — та самая, из-за которой…

— Ты хотел ее?

— Да… — почти твердым голосом отвечал человек.

Яобай похлопал его по предплечью и на ломаном человеческом языке обратился к девчонке:

— Яэ-то… хочь стать чельвек… Для а тебя… ты будь ихный… Яа-да?

Девчонка следила за ним остановившимися глазами, торопливо помотала головой — не поняла. Яобай досадливо машет рукой:

— Ти-ы… будь убить… зместа он, — ткнул пальцем в неподвижную фигуру у столба.

Антон выпрямился, словно его ужалило — зачем?

— Я буду наказан — зачем вам она?

Севший голос ломался на каждом слове — девчонка испуганно отодвигается от столба.

— Это не наказание. Твоя награда — ты пройдешь перед смертью испытание воя. Ты умрешь воем — х-ха!

Острый жест — мгновенно выметнувшись из темноты, голые сизые фигуры хватают ее за руки и пластают по земле.

— Ты будешь перед смертью воем!

Набежавшие торчки на миг закрывают ее потными спинами визжа, вои пинками раскидывают их, устанавливая очередь. Антон видит устремленный на него взгляд — полный недоумения…