Семен Слепынин - Сфера разума

- Элизабет,- улыбнулась блондинка.- Зовите просто Элизабет.

- Пьер Гранье,- в свою очередь представился я.- Известный в прошлом писатель-фантаст и немножко композитор.

- Это вранье мы слышали еще вчера,- раздался сзади сиплый бас.

Я обернулся, и сердце у меня зашлось в груди: дракон! Вернее, тот самый толстый тип, в которого я вчера плюнул. Хотя он имел вид респектабельного дельца, вырядившегося в старомодный фрак, но я почему-то не сомневался, что это дракон.

- Наш сотрудник мистер Ванвейден,- представила его Элизабет.

- Не вранье,- собравшись с духом, возразил я.- Говорю правду.

- Это мы сейчас проверим,- голос донесся из угла, в котором до того никого не было.

Среднего роста субъект, одетый в зеленый сюртук, выступил из угла и прошелся по комнате. Походка у него мягкая и вкрадчивая, на круглой физиономии сладко жмурились глаза и шевелились длинные усы. И я чуть не воскликнул: бабушкин кот! Выразительный образ Погорельского. Неужто он?

- Директор нашего департамента,- почтительно шепнула Элизабет.- Аристарх Фалелеич Мурлыкин.

- Вы... из повести Погорельского? - спросил я.

- Ах, ты читал "Лафертовскую маковницу",- приятно удивился Аристарх Фалелеич и чуть не замурлыкал от удовольствия.- Прелестная вещица. Прелестная. Не правда ли?

Посчитав, что запанибратские отношения с непроверенным персонажем неуместны, он нахмурился и властным голосом приказал:

- Введите его!

Мистер Ванвейден грубо втолкнул меня еще в одну неведомо как возникшую дверь. Я споткнулся о порог и упал. "Дурная примета",- неприятно кольнуло в груди. Встал и обнаружил, что нахожусь в огромном светлом зале. Какие-то субъекты в белых халатах вертелись около помигивающей огоньками электронной аппаратуры.

Директор департамента хотел усадить меня за стол - знакомый мне по прежней жизни детектор лжи. Но мистер Ванвейден, скривив красные губы, сказал:

- Дурацкий примитив. Он так же врет, как этот тип.

- Ладно,- согласился Мурлыкин.- Веди его к главному экрану.

Меня посадили перед огромным, почти во всю стену экраном, от тускло-свинцовой поверхности которого веяло пугающим холодом. Я смотрел на него с неприязненным чувством. "Он все знает,- думал я.- Он сейчас вывернет меня наизнанку и все им расскажет".

Похожий на гнома низкорослый человечек суетился, нажимая кнопки, но экран не загорался.

- Опять не работает,- недовольно проворчал Мурлыкин.

- Сложная неисправность,- заискивающе юлил гном.- Нам не справиться. Согласился помочь Непобедимый. Сейчас придет.

- Сам Непобедимый! - воскликнул директор.- Будем ждать.

К моим рукам, к груди и вискам пиявками присосались датчики. Потом меня привязали к креслу и стали ждать. Немного погодя по залу прошелестел, как ветерок в камышах, почтительный шепот:

- Непобедимый... Непобедимый...

Я повернул голову в сторону двери и застыл с разинутым ртом... Дядя Абу! Откуда он? Из каких закоулков памяти вынырнул этот добряк и любимец детворы? Где мог я его видеть? "Вздор,- убеждал я себя.- У меня начинаются галлюцинации".

Таинственный посетитель с усмешкой оглядел рабски согнувшихся изгнанников. Увидев меня, он удивленно вскинул брови и... подмигнул. "Опять мерещится",мелькнула мысль. Незнакомец подошел к экрану, повозился минуты две и удалился, сопровождаемый подобострастными поклонами.

Экран засветился, и Аристарх Фалелеич Мурлыкин восхищенно прошептал:

- Маг, просто волшебник.

А я все еще не мог опомниться и сидел с глупо разинутым ртом. Мурлыкин хмуро усмехнулся и обратился к своему помощнику:

- Понюхай на всякий случай. Уж не пьян ли?

- Дыхни! - грубо приказал мистер Ванвейден. Он склонился, понюхал и заявил: - Притворяется. Можно начинать.

На экране поплыли зеленые круги, заколыхались оранжевые полосы. Все это слилось в многоцветное волнующееся облако - в наглядную картину моей "гаденькой души". Горькие слова эти вспомнились потому, что облако было какое-то скользкое, с неясными расплывчатыми краями. Глядя на него, директор департамента удовлетворенно потирал руки.

- Видишь? - улыбаясь и показывая на экран, обратился он к мистеру Ванвейдену.- У него аморфная нравственность... Приспособленческая! Это хорошо.

Нечто подобное я где-то уже слышал не раз, к подобным оскорблениям почти привык. Вскоре я мысленно поблагодарил своих конвоиров. Их злая шутка неожиданно сыграла спасительную роль, пришлась при проверке весьма кстати. Ужас перед ЦДП с большой силой всколыхнул инстинкт самосохранения, и тот до сих пор не улегся, рисуя на экране четкие линии. Директор Мурлыкин умело расшифровывал их и, не стесняясь в выражениях, давал обидные для меня пояснения.