Билл Болдуин - Отчаянные (Рулевой - 7)

На следующее утро, прежде чем Триада показалась над горизонтом, из Аталанты начали приходить тревожные новости. Первым с сообщением об ожесточенных вражеских налетах меня разбудил Драммонд, и я тут же помчался к нему в центр связи. Впрочем, относительно внятная картина происходящего начала вырисовываться только через метацикл, и тогда стало ясно, что нападавшие - облачники. Эти гады пустили в атаку целую армаду "Гантейзеров Га-87 Цахтвагер" (отличавшихся убийственной меткостью), не говоря уже о "Гантейзерах-88", "Горн-Хоффах-111" и "Тродле-17", обычно использовавшихся при атаке наземных целей. По мере того как по каналам КА'ППА-связи поступали все новые сообщения о чудовищных разрушениях в городе, я стискивал зубы все сильнее - до тех пор, пока не начал бояться, что они начнут крошиться. Я-то знал, кто лично виноват во всех этих налетах - я сам. Саммерс, старый козел, был абсолютно прав! С другой стороны, разве у меня был какой-то другой выбор? Я давно уже заметил, что в том, что касается войны, выбора, как правило, небогато. Пожалуй, я бы поступил точно так же, даже зная, что Клавдия находится в самом центре всей этой катавасии, и при мысли о том, что с ней может случиться, мне становилось дурно. И раз уж я не мог лететь к ней на помощь, мне ничего не оставалось, как выполнять новое задание. Чем я с тяжелым сердцем и занялся. Много же времени мне, однако, потребовалось, чтобы уяснить старую истину насчет того, что любовь никогда, никогда не стоит путать с войной.

Чуть позже Коупер отвез меня на базу военных челноков, откуда я вылетел на форт 19. Расположенная на стационарной орбите в полутора сотнях кленетов над Авалоном, огромная оборонительная база представляла собой слегка сплюснутый шар диаметром три четверти кленета. Примерно посередине ее опоясывала прозрачная труба причальной секции, а частокол разнообразнейших антенн на полюсах обеспечивал бесперебойную связь со всеми частями галактики. По периметру причальной трубы располагалось сорок пять стыковочных узлов с оптическими швартовыми системами и переходными туннелями-присосками. Система искусственной гравитации обеспечивала не только саму станцию, но и причаленные к ней корабли тяготением, направленным к центру расположенной под ней планеты. Когда наш челнок подошел ближе, я увидел, что часть причалов занята новыми на вид "Звездными Огнями", а остальные - планетарными челноками и прочими вспомогательными судами.

Остаток дня я провел, осваивая "ТГ-39", с иголочки новый "Звездный Огонь" девятой модели, на котором мне предстояло лететь. В какой-то степени это помогло мне забыть мои тревоги. Его экипаж - в основном из тех, кто выжил после гибели Норвика - встретил меня достаточно благосклонно, особенно если учитывать, что их погибший командир пользовался у них, судя по всему, большим авторитетом. В общем, ко времени, когда я выбрался из боевого скафандра и уселся в первый отправлявшийся обратно на Авалон челнок, настроение у меня почти вернулось в норму.

Я вернулся на базу, имея в запасе достаточно времени, чтобы наскоро перекусить в офицерском клубе, после чего Коупер отвез меня сквозь сумасшедшие дорожные пробки в Адмиралтейство. Там после новой порции неутешительных новостей из Аталанты я наконец получил первые настоящие инструкции касательно предстоящей операции. Какой-то умник дал ей название операция "Эппеид". Инструктаж вела сама генерал Трахфорд, и на нем присутствовало несколько важных шишек, как флотских, так и из Имперского Экспедиционного Корпуса. Из этого я сделал вывод, что нынешняя встреча не относится к числу рядовых совещаний.

Трахфорд оказалась немного тяжеловесной, но - на мой взгляд - все же довольно привлекательной брюнеткой, державшей себя именно так, как подобает офицеру такого ранга. На ней был удобный, ладно скроенный мундир Имперского Экспедиционного Корпуса: темно-оливковая мини-юбка в обтяжку, выставлявшая напоказ крепкие, но изящные ноги, коричневые туфли на высоком каблуке и оливковый пиджак с Имперской Кометой на груди и двумя рядами сияющих медных пуговиц - как у Драммонда. На погонах ее красовалось по две звезды генерал-майора. Впрочем, в отличие от Драммонда она нацепила на мундир и внушительного вида орденские планки. Прямые черные волосы были острижены у самых плеч и обрамляли правильное овальное лицо с низкими скулами, большими глазами в огромных старомодных очках, острым носом и рельефно очерченными бровями; пухлые, чувственные губы то и дело капризно кривились. Как я и предполагал, она открыла совещание секунда в секунду строго по графику, властно прокашлявшись и погасив свет в помещении так, чтобы единственный луч света падал на ее кафедру. По крайней мере, решил я, этой женщине не откажешь в безупречном чувстве сцены.