Александр Александр Житинский: Брат мой ьуньший

Предъявлять пропуск было некому, Ильцев направился в глубь прохладного холла, к широкой мраморной лестнице.

Помещение, приготовленное для контакта, напоминало нечто среднее между больничной палаткой и палатой государственного парламента. В ней уже было полно людей: члены Комиссии, врачи, репортеры, обслуживающий персонал — каждый занят своим делом.

Молодая журналистка, узнав Ильцева, бросилась к нему и, строя глазки, попросила сказать пару слов. Ильцев не ожидал этого и очень смутился.

— Извините, я занят, — заявил он, стараясь не смотреть на девушку. — Необходимо подготовить компьютер…

В этот момент в зал вошел председатель Комиссии — сравнительно молодой директор НИИ социологии, и девушка тут же переключилась на него, а Ильцев занялся привычным делом — программированием. Закончив, он выяснил, где буфет, спустился, перекусил и вернулся назад. Ильцев обжился в непривычной обстановке и перестал обращать на что-либо внимание.

В последние минуты перед контактом Ильцев не чувствовал ни волнения, ни любопытства, в нем жило странное чувство обыденности всего происходящего. Он был занят своим делом, и эта сосредоточенность подавляла все остальное.

Ильцев не заметил, как два человека в белых халатах осторожно вкатили тележку, на которой полулежал инопланетянин. И только когда они остановились в центре зала, а кресла, амфитеатром поднимавшиеся вокруг них, заняли члены Комиссии, Ильцев понял, что контакт начался. Он быстро ввел программу, так что его замешательства никто не заметил.

Диалог разворачивался плавно, размеренно, как будто не в первый раз. Инопланетянин, не скрывая радости, отметил достижения земной науки и техники, рассказал об успехах своих соотечественников. Его цивилизация оказалась старше земной и заметно обогнала ее. Во время рассказа гость легко переходил с одного на другое, помогал себе картинками из книг о Земле, которые получил накануне, часто улыбался — словом, вел себя, как простой землянин, разве что говорящий на неизвестном диалекте. Вскоре члены Комиссии узнали, что его планета мало чем отличается от Земли. Атмосфера ее сходна с земной. Развитие животного и растительного мира шло примерно теми же путями. Жизнь на его планете существует всего на несколько тысячелетий дольше, чем на Земле.

Перелистывая картинки, гость вдруг спросил:

— Здесь много о низших, но ничего не сказано о…

Последнее слово компьютер не перевел, и смысл фразы ускользнул от членов Комиссии. Кто-то спросил:

— Кого?

Гость повторил, но компьютер снова промолчал. Ильцев понял, что сказанное пришельцем не имеет аналогов ни в одном из земных языков. Вскоре это поняли и остальные. По рядам прокатился гул удивления.

— Кто они такие? — спросил председатель. — Расскажите о них подробнее.

— Как, вы не знаете?! Их разве здесь нет?! — инопланетянин был удивлен не меньше землян. — Это живые существа, превзошедшие нас в развитии, — он жестом изобразил в воздухе ступеньки. — Они — вершина эволюции на нашей планете. Для них нет тайн. Любая информация в определенном радиусе, — он описал в воздухе круг, — им доступна. У них так устроена нервная система. Это крупный ароморфоз — им не надо думать, они и так все знают. Мы с ними в симбиозе. Корабль, на котором я прилетел, сконструирован ими, но сделали его мы, потому что они ничего не могут делать. Конструкция корабля выше понимания людей, это удел… их. Только в содружестве мы смогли достичь всего… Но условия этого сотрудничества… симбиоза диктуют они, потому что могущественнее нас. Это напоминает ваши отношения с домашними животными. — Наверное, для наглядности он открыл книгу и показал всем фотографию собак Белки и Стрелки в космосе, при этом тыкая указательным пальцем себя в грудь.

Все, кто был в помещении, пораженные, замерев, затаив дыхание, смотрели на него. Когда он закончил, потянулась тяжелая пауза.

На этом первый раунд диалога был прерван.

Ильцев вышел на улицу. Смеркалось. Ветер подхватывал мелкий снежок и неприятно бил им в лицо. Члены Комиссии прощались, хлопали дверцами автомобилей и разъезжались. Ильцев направился в сторону метро.

— Аркадий Александрович, — окликнули сзади.

Ильцев обернулся.

Из открытой дверцы «Волги» выглядывал председатель.

— Вам в какую сторону?

— Ленинские горы.

— Мне туда же. Садитесь — подвезу.

Ильцев сел.

Машина легко шла по ровному, желтому от света фонарей проспекту. А по краям его, по тротуару, покрытому утоптанным снегом, шли люди. Казалось, они существуют в другом измерении. Но время от времени кто-нибудь отделялся от толпы, садился за руль и вливался в живой блестящий поток, похожий на струю ртути.