Александр Бушков: Господа альбатросы

Болтали, разумеется, всякое. Что Шалыган - сам Агасфер, в силу необъяснимых пока наукой причин перешедший на оседлый образ жизни. Что он то ли последний уцелевший друид, то ли гуру из Непала. Якобы он дал кому-то приворотное зелье, а кому-то - предохраняющий от опасностей Вундерланда амулет. Как бы там ни было, примерно раз в месяц он, отряхнув ради такого случая свой лапсердак от наиболее крупных репьев, являлся в дирекцию и высказывая свои соображения по поводу некоторых маршрутов и методов поиска. По традиции, сохранявшейся Бог знает с каких времен, его внимательно выслушивали и следовали советам. Одни его предсказания не сбывались, другие помогали сберечь время, труды, средства, человеческие жизни, и процент сбывшихся предсказаний был таков, что местные математики заверяли: случайным совпадением это не объяснить. Лет пятнадцать назад только что ставший директором Тарантул хотел зачислить Шалыгана в штат, положить высокий оклад и дать лабораторию. Шалыган последовательно отклонил все три пункта тарантуловой программы и остался на прежнем месте в прежнем статусе.

- Ну, что? - спросил Панарин неприветливо.

Одно время он по молодой дерзости пытался проникнуть в тайны Шалыгана, но неудачно, как все его предшественники. Не то чтобы он с тех пор невзлюбил старика - просто тот вызывал у него раздражение, как всякая неразгаданная загадка.

Шалыган, похоже, и не собирался ничего говорить - стоял столбом и подбрасывал на ладони кусочек оплавленного металла.

- Ну? - повторил Панарин.

- Наука умеет много гитик, - сказал Шалыган. - Временами она даже набирается храбрости и громогласно признает прежние успехи ошибками, а прежние истины бредом собачьим. И все начинается заново.

- Секрет полишинеля, - сказал Панарин. - И это все?

- Ну что вы, мон колонель, - Шалыган, похоже, настраивался на долгую беседу. - Разговор-то у нас не о прописных истинах. Вам не приходило в голову, что нынешняя наука лишена одного очень важного качества - умения вовремя отступать при необходимости и выбирать новые пути? Возможно, обладай она таковым качеством, многие остались бы живы, а мир стал бы чуточку совершеннее. Но вы ломитесь, не разбирая дороги, мон повр анфан, мон повр колонель... Вы считаете крупным достижением, когда вам удается проложить над Вундерландом еще один безопасный маршрут. И забываете, скольких для этого пришлось положить под увенчанные пропеллерами холмики. И скольких пришлось увезти в психиатричку или антиалкогольные клиники. И сколько их мчалось на "материк", чтобы никогда больше не вернуться...

- Это тоже прописные истины, - сказал Панарин. - Только более юные и незахватанные.

- Я к одному веду, - неожиданно мирно потянулся Шалыган. - В Поселке масса отделов, которые занимаются открытиями, но ни одного нет, занимавшегося бы закрытием.

- Как при Трофиме с Исааком, что ли?

- Нет, Тим, вы не поняли. Я говорю о создании специальной научной дисциплины, которой вменялось бы в обязанность экстраполировать, обобщать, анализировать деятельность всех прочих областей и дисциплин. Обрубать опасные направления, консервировать преждевременные, предвосхищать появление новых наук или неожиданное слияние старых. Быть, кроме того, чем-то вроде "адвоката дьявола", неутомимо бдящей оппозиции.

- Это был бы адский труд - создать такую науку, - сказал Панарин.

- Но ведь наука всегда была адским трудом. Молчите? То-то. Пока что все сведено к одному - летать и исследовать, исследовать и летать. Может быть, смысл жизни не только в этом. Кто знает, наберись вы смелости завести этого "адвоката дьявола", вдруг да на вашу долю пришлось бы меньше работы по выметанию из кабин бурой трухи, и меньше бы вы кляли романтику во всех ее проявлениях, чем вы сейчас и заняты...

- Откуда вы...

Панарин осекся - из-под седых вихров на него смотрели бездонные глаза бродячего дервиша, в которых можно усмотреть что угодно - ласку, ненависть, гнев, любовь, презрение - и все же нельзя утверждать, будто удалось правильно истолковать увиденное.

- Кстати, почему с самого начала исследования Страны Чудес велись только с самолетов? - спросил Шалыган. - Почему никто и не пытался вести работы с машин? Верхом на верблюде? Просто пройти пешком, проплыть по Реке? Кто первый сказал, что земля Вундерланда убивает, если к ней прикоснуться, и кто это доказал на практике? Вы никогда не задавались этими вопросами, Тим, верно? Кабина самолета и штурвал для вас так же естественны, как солнце над головой - потому что ничего другого вы и не знаете. Нет Бога, кроме аэрологии, и самолеты - пророки ее...