Эдвард Смит - Трипланетие

- Чертовски малые. Разрази меня гром! Бошей здесь больше, чем блох на собаке. - Киннисон сжал кулаки и опустил голову. Угораздило же его попасть в самую заварушку! А артиллерист невозмутимо продолжал:

- Надо подняться повыше: во-первых, оттуда лучше видно, а во-вторых, там могут быть наши.

Когда они добрались до вершины холма, то убедились, что сержант был прав. Первым, кого они увидели, был седовласый мужчина, слишком старый, чтобы находиться на передовой, сидевший на обломке скалы. Он курил сигарету; отлично сшитая форма, ловко облегавшая его отнюдь не худощавую фигуру, казалась неимоверно грязной и мятой, из-под полуоторванной штанины торчали окровавленные бинты. Несмотря на то, что он был офицером - и немалого ранга - никаких знаков различия на отворотах тужурки не наблюдалось. Киннисон, вместе с артиллерийской командой, приблизился, и молоденький лейтенант подскочил к сидевшему человеку.

- Сообщите ваше звание, - потребовал он. - Я лейтенант Рэндольф из...

- Мой чин, да? - мужчина усмехнулся и отбросил окурок. - Когда я был лейтенантом, мне это тоже казалось важным, сынок. Кстати, тогда ты еще не родился... - он потер раненую ногу и сообщил:

- Я - генерал-майор Слайтон.

- О, простите, сэр!

- Забудем. Сколько вас? Все вооружены?

- Семеро. Есть рация.

- Рация! Черт побери! Где же она? Немедленно сюда! Лейтенант ринулся бегом. Слайтон повернул голову к Киннисону и сержанту, оглядывая их с ног до головы.

- У вас есть боеприпасы, сержант?

- Да, сэр! Тридцать патронташей.

- Отлично! Они нам пригодятся - как и вы сами. А вот что касается летчика, я даже не знаю...

Тут притащили рацию, и генерал согнулся над ней. Киннисон рассматривал его с изумлением. Трудно было понять, как этакая "тыловая крыса" с солидным брюшком и сверкающей лысиной оказалась здесь, под обстрелом.

- Дайте мне "Мяту". "Мята"? Это Слайтон... Да... Да... Дайте Везера... Дьявольщина! Везер, заткнись и дай мне сказать, связь может прерваться в любой момент. Мы на вершине холма 4-71, около двух-трех сотен... Состав? Все рода войск. Да... Отступали слишком быстро и убежали слишком далеко оба фланга открыты и отрезаны... Алло!.. Алло!.. - Он оставил рацию и повернулся к Киннисону. - Вероятно, вы хотите вернуться в свою часть, капитан, ну а мне как раз нужен гонец. Хотите попробовать пробраться к своим?

- Да, сэр.

- Используйте первый же полевой телефон, чтобы вызвать "Мяту" генерала Везера. Передайте ему: мы отрезаны, но у немцев здесь нет ни больших сил, ни хорошей позиции. Пусть он пошлет самолеты или танки, чтобы рассечь их фронт... Подождите минуту. Сержант, как ваше имя? - Слайтон внимательно осмотрел мощную фигуру, замершую перед ним по стойке "смирно".

- Велс, сэр.

- Если бы в вашем распоряжении были пулеметы, что бы вы сделали?

- Расставил их тут и тут, чтобы держать под прицелом всю равнину, сержант ткнул пальцем. - Затем, если останется еще несколько лишних, я бы поставил их...

- Достаточно. С этой минуты Велс, вы - лейтенант. Под вашу команду поступают все пулеметы. Через полчаса доложите о занятых позициях. - Он отвернулся от застывшего в изумлении артиллериста. - А теперь вернемся к вам, Киннисон. Итак, я смогу продержаться здесь до вечера. Нас пока не обнаружили, но когда начнется наступление, они сравняют этот холм с землей. Так что передайте Везеру, пусть посылает людей и технику как можно быстрее. Все ясно?

- Да, сэр. - По рукаву генеральского мундира полз огромный черно-коричневый жук, и Киннисону ужасно хотелось его стряхнуть.

- Компас есть?

- Да, сэр.

Жук взобрался Слайтону на плечо и теперь забавно поводил усами. Киннисон буквально не мог оторвать от него глаз. Генерал недоуменно посмотрел на него и продолжил:

- Возьмите каску и отправляйтесь. Двигайтесь на северо-восток примерно полторы мили. Дорога опасна, старайтесь не вылезать из кустов. Затем выходите к шоссе. До него непросто добраться, но оно наше - или было нашим, по последним сводкам. По шоссе надо пройти около двух миль; там будет почта. Увидите - рядом будут стоять мотоциклы и прочая техника. Оттуда звоните Везеру. Удачи!

Пули снова засвистели вокруг, генерал бросился ничком на землю и быстро пополз к небольшой рощице, продолжая на ходу отдавать приказы. Жук, привлекший внимание Киннисона, упал в грязь и теперь слабо барахтался, пытаясь найти твердую опору. Поразительное сходство между жуком и удалявшимся на четвереньках генералом заставило Киннисона рассмеяться. И еще долгие годы слово "генерал" ассоциировалось у него с копошащимся в грязи гладким и блестящим жуком.