Александр Соболь - Все цвета радуги (Оракул Вселенной - 3)

Он обнимал сына - и не чувствовал ничего, словно перед ним была холодная каменная статуя.

Но сквозь ледяную пелену в сознании настойчиво пробивался чей-то тоненький голосок... папа, папа, ну хоть ты теперь... ну не надо, папа... папа, милый, ну что же ты!.. - и медленно, медленно, но неотвратимо оттаивал смерзшийся ком, в который превратилось все его нутро... и вот он растаял вовсе, но ожидаемого облегчения не наступило, ибо стужу сменил огонь... всепожирающий нутряной огонь отчаяния и безысходности...

...почему, почему, шептал он истово, ведь и я так мог... а ты не подождала, не захотела подождать... почему, о небо?! Ведь, может, и обошлось бы все... что-то бы придумали и все в живых остались...

Он бессильно опустился вначале на колени, а затем сел на холодный, дочерна обожженный камень, и рядом примостился Олвар, прижавшись к сильному телу отца, а Зоров стоял чуть поодаль, опустив голову, и молчал... да и что он смог бы сейчас сказать? В горле у всех троих першило от слез, пролитых и непролитых... а может, от радиации, кто знает... но им сейчас было все равно.

Бесцельно побродив туда-сюда, Зоров заметил сиротливо белеющий клочок бумаги, отброшенный Ладой в сторону перед смертельным шагом, и поднял его.

- Вот, брат, записка Лады... - Он подошел к Рангару и протянул ему листок. Тот схватил его и прижал к лицу, как святыню. Потом отстранил руку с запиской и начал читать вслух, хотя голос еще неважно слушался его.

- "Милый мой мальчик, мой Олвар! Сейчас ты сделаешь все, что я напишу, прикажу тебе властью матери. Я войду к тебе, и когда буду проходить сквозь огненную стену, в ней возникнет как бы моя тень. Смело бросайся в эту тень, но не вздумай коснуться огня! Ты пройдешь, должен пройти, ибо я видела проход не только глазами, как думает дядя Саша. Так что вперед, мой сын, на счет три... я покажу тебе когда. Я заклинаю, я прошу, я требую, я умоляю тебя - сделай это! Ибо в противном случае я все равно войду к тебе - но моя смерть будет бессмысленной, а значит, моя душа попадет на небесный остров Таруку-Гарм не в благоуханные рощи, а в кипящее озеро. Так что сделай, что я прошу. Так ты спасешь мою душу и сохранишь жизнь отцу, дяде Саше и себе. Обнимаю и целую твоя мать".

Рангар долго держал записку в руках, пока она не выпала из обессиленных пальцев. Слезы текли по его лицу; до этого он плакал только однажды - когда погиб Тангор Маас.

Перекувырнувшись в воздухе, записка легла другой стороной, и Зоров увидел, что и там что-то написано. Он наклонился и поднял листок бумаги.

- "Рангар, Саша, простите меня, - читал теперь уже он, медленно и четко выговаривая слова. - У меня просто не было другого выхода, и я не могла ждать, когда вы проведете свои эксперименты. В любой зан - а я это прекрасно видела Олвар мог потерять сознание и упасть, и причин тому было много: слабость от недоедания, переживания, страх... Я не могла этого допустить, тем более что совершенно была уверена, что с ним ничего не случится. Я ведь оказалась права? Еще раз - простите, но жизнь сына для меня дороже всего. Рангар, мой милый, родной, я очень люблю тебя. Целую. Твоя Лада".

Зоров протянул листок брату и тот, аккуратно его сложив, спрятал в нагрудный карман. Затем Зоров взглянул на красный карлик, солнце этого злосчастного мира, и негромко сказал:

- Рангар, Олвар. Пора идти. Случившегося не вернешь, а до цели мы дойти обязаны. Светлой памяти Лады, Гора... Обязаны. Идем.

И впервые взглянул в сторону центра плато, где гигантским изумрудом сверкала Дверь. Их последняя Дверь.

Рангар медленно, словно потеряв всю свою силу, встал. Олвар тоже поднялся, и они пошли, обнявшись, к далекой, озаряющей плато зеленым светом, Двери.

Их трудный, но все же естественный шаг был нарушен. Автоматический снайпер, которого не задело энтропийное поле в силу его удаленности от места событий, активизировался, поймал последовательно вначале одну, потом вторую человеческую фигурку в рамку прицела, и прогремело два выстрела. Всего два, поскольку у снайпера-автомата оставалось только два патрона.

...Зорова пуля ударила в спину чуть пониже правой лопатки и, прошив легкое, улетела дальше. Сердца, к счастью, пуля не задела. Рангар был целью No 2, и услышав характерный свист, он в невероятном кульбите попытался уйти с гибельной линии, закрывая при этом Олвара. Это ему удалось лишь частично, поскольку вторая пуля хоть и не попала в грудную клетку, куда целил электронный снайпер, но угодила во внешнюю часть правого бедра и, столкнувшись с костью, разворотила все бедро не хуже разрывной... Оставшийся без единой царапины Олвар тут же потерял сознание, увидев, что случилось с отцом и дядей,