Всеслав Соло - Астральное тело-2, Изида или Врата Святилища (Как стать магом - 2)

- Ну наконец-то, - сказал Екатерина, потеснившись в теле председателя, освободив место для меня, - Гриша бежал, сказала она.

- Я знаю, - ответил я, - ему удалось умереть, я не подумал об этом, как возможном, не заблокировал выход.

- Ну и что теперь будем делать? Если тело оставить опустошенным, оно погибнет, начнет разлагаться. Мало того что мы вмешались в инкарнационную судьбу этого типа, так его начнут разыскивать и здесь же, на физическом плане. Он женат? У него есть дети?

- Да, двое детей.

- Придется мне отсиживаться в этом теле, на то время, пока ты будешь устраивать свои астральные дела, так я сама себя и трахать начну, - чувственно хохотнула Екатерина и замолчала... - А если серьезно, что будем делать? - снова заговорила она.

- Мне нужно подумать.

- Прямо сейчас? - озаботилась Екатерина.

- Да, - сказал я и покинул Гришино тело.

- Только ты недолго, - донесся до меня чувственный шлейф ведьмы, а я уносился в Астрал.

Людочка

Когда я вышел в Астрал, мне вспомнилось: при встрече с Людочкой на ней была тюремная одежда... В теснине земного тела, когда я озабоченно и слепо ютился на планете физического плана, в те мои суровые и сонливые ученические времена на Земле очень я боялся тюрьмы. Боялся, даже когда предчувствовал Астрал, и уже ощущал пластичную силу Космического Сознания. Но совершая астральные полеты, осваивая мир тонкой энергетики, стал страшиться тюрьмы еще упорнее... Осваивая просторы космической свободы, я не хотел, чтобы мое земное тело очутилось в камере, в каменистой или бетонной ячейке социальной воли.

Позже я стал понимать: мне восторженно нравилось мое существование в образах, человеко-ветреное парение мысли, и я вовсе не хотел закрепощать свое, и без того отягощающее меня земное тело еще более, нежели то предоставила мне природа моего происхождения.

Я так редко пребывал на свободе...

Каждый раз, возвращаясь, я становился практически неподвижным, и мне приходилось перемещаться в пространстве планеты в объеме своего физического тела, а это и так мне казалось нестерпимым огорчением заключения. И я не вынес бы еще большего заточения! Именно поэтому я боялся тюрьмы...

Редкость простора напоминала о себе на узаконенной Земле, и мне изредка, но удавалось в относительном подвижии тела испытывать проблески астральной гармонии: бывало, заметив благоприятный момент, я бежал осатанело по улице, искоса озираясь по сторонам, не видит ли кто, и впадал в как можно более разболтанную манеру поведения, если мне надоедало общество поводырей.

И в одном, и в другом случае, или в каком еще-либо другом, я отчаянно пытался как бы оттолкнуться, как бы сместить жестокую неподвижность мира грубых форм относительно моего сознания, затонувшего в телесной трясине.

Итак, я боялся тюрьмы в те тускнеющие сегодня времена земной жизни.

... Но теперь я решительно уносил свое астральное тело в пространстве тонкого мира, я направлял ход своего энергетического воображения к тому самому месту, мимо которого когда-то проходил осторожно, словно боялся, что чья-то корявая злорадная сила подстерегает каждый мой шаг и неумолимо ждет, может, отступится жертва: опустит не на то место ногу на тротуаре или вдруг обернется на зов невежества, замешкается. Но я проносил свое сердце мимо городского здания тюрьмы всегда мягко и прислушиваясь к нему, проносил его точно спящего ребенка, способного шевельнуться от пристального взгляда, и отзывчиво проснуться в любой нестерпимый момент опасности, и вскричать, выдать меня, обнаружить мой страх и обнажить для нападения мою осознанно затаившуюся душу.

О, этот мир Земли! Люди Земли! Они даже не представляют себе, насколько все едино, беспрекословно едино.

... Мир неощутимых, но всесильных равновесий, и не где-нибудь там, в космосе, в какой-то малодоступной, непроглядной стороне, а и у них, на видимой Земле. Ведь и в самом деле, стоит сделать какое-нибудь, пусть даже крохотное движение там, на планете, или даже просто слегка вообразить здесь, в Астрале, взмыслить что-либо, и тут же где-то обязательно что-то произойдет, изменится, и возможно, основательно и бесповоротно.

Не зря была нужна точка опоры философу, чтобы перевернуть Землю.

Где-то есть, дремлет до поры до времени и она, и как знать, в чем заключается ее исходная, магическая сила предопределенности! Возможно, кому-то всего лишь достаточно шевельнуться чуть-чуть, переместить какой-нибудь предмет в пространстве на неуловимое расстояние или подумать о ком-то, осмыслить что-либо, и... Земля определенно перевернется! Или даже растворится вовсе, перестанет существовать! Вот почему я и в самом деле всякий раз, когда проходил мимо здания тюрьмы, чувствительно боялся проделать неверный шаг, тот самый единственный шаг, который способен был в одно жесткое мгновение прочно бросить меня в еще большие социальные застенки, нежели те, в которых я и так находился. Бросить, загнать мое земное тело в обшарпанный тупик бетонной камеры...