Борис Ляпунов - По следам Жюля Верна

На стенах — многочисленные приборы, и стрелки на их шкалах в постоянном движении. Зеленоватым призрачным светом мерцают экраны локаторов. У операторов — наушники и микрофоны. Потом, когда останутся считанные минуты, люди будут пристально вглядываться в бегущие цифры, которые скажут, сколько осталось ждать до решающего момента. Ведь ради него потрачены годы напряженного труда.

Динамик пока молчит — он заговорит лишь в последнюю минуту, чтобы разрубить ее на секунды.

На стартовой площадке высится громада корабля. Странное, на первый взгляд, казалось бы, хаотическое нагромождение решеток, лесенок, башен… Однако стоит приглядеться, и ощущение хаоса исчезает. B центре — несколько блестящих сигар, поставленных друг на друга. Нижняя, стоящая на земле — самая большая. И где-то на (высоте нескольких десятков этажей затерялась верхняя. Туда не доберешься пешком, и среди переплетения металлических ферм скользит кабина лифта.

При дневном свете все это представлялось хотя и внушительным, но все же будничным и даже привычным. Иначе все это выглядит вечером, при свете прожекторов. Почти все побывали наверху, у последней ступени ракеты, откуда можно одним взглядом охватить панораму ракетодрома — вплоть до антенн дальних радиолокаторов, постоянно наблюдающих за небом. Многим довелось побывать и в кабине, взглянуть на тот маленький мирок, в котором пройдут долгие часы первого космического рейса.

Попробуем представить себе обстановку этой тесной каюты с двумя откидными креслами и со множеством различных приборов и аппаратов. Ни единый звук не проникает снаружи. В тесном помещении разлит яркий свет люминесцентных ламп. Слегка шумит установка искусственного климата.

Дрожат и покачиваются стрелки приборов. На шкале одного из них резко выделяется красная черта. За нею — смерть. Чрезмерная перегрузка сломает тело, чудовищная тяжесть сдавит грудь. А когда стрелка остановится около нуля, наступит свобода от пут тяжести. Впрочем, не будем забегать вперед.

Продолжим мысленную прогулку по созданному нашим воображением кораблю. Для чего эти ремни у кресел? «Садитесь», — отвечает инженер. Ремни застегнуты, и кресло с «пилотом» откидывается назад — вот так, лежа, легче переносится перегрузка… Вся кабина изнутри покрыта особым пружинящим материалом, кое-где в стенках торчат петли — чтобы не ушибиться и не повиснуть вниз головой, когда наступит невесомость.

А вот и кухня. Маленькая электрическая плита! — не плитка! — закрытая со всех сторон. Посуда, тоже закрытая, посажена наглухо в гнезда и имеет мешалки — иначе снизу в кастрюле суп закипит, а сверху останется холодным. Открывать крышку придется с осторожностью — иначе капли супа поползут по каюте. Аккуратность понадобится величайшая; рассыпьте что-нибудь — только воздухоочиститель и поможет. Жидкость будет выдавливаться из особых пластических сосудов. Не очень удобно, но придется забыть, что на свете есть ложки и стаканы…

О невесомости в полете говорит расстановка и упаковка вещей: все закреплено. Куда хлопотливее и труднее, чем на Земле… Мишелю Ардану и его друзьям пришлось легче, увы, по недосмотру Жюля Верна. Писатель ошибся, заставив своих героев потерять вес лишь в той точке, где уравниваются силы притяжения нашей планеты и ее древнего спутника. Только тогда они взлетели к потолку, им будто бы даже удалось распить бутылочку вина в честь знаменательного события. Потеряв вес, это сделать невозможно…

Правда, к невесомости можно привыкнуть в конце концов. Но пассажиры пушечного ядра (если, разумеется, благополучно перенесли бы начальный чудовищный толчок) не просто взлетели бы к потолку. Они не подготовились бы к столь любопытному сюрпризу, как состояние невесомости, и не смогли бы, если вспомнить героев Жюля Верна, готовить горячую пищу, пить из стаканов. Им пришлось бы сидеть в темноте, несмотря на газовые фонари, а Мишель Ардан не закурил бы ни одной сигары, до чего он был большой охотник.

Человек — существо земное. От рождения и до смерти он живет в одних и тех же условиях, в мире красок и звуков. Невозможно описать сейчас во всей полноте, как почувствует себя человек в безмолвии и пустоте Космоса. Сразу ли он освоится там? На это даст ответ только будущее. Пока мы можем только снабдить человека приборами, которые будут охранять его, служить ему глазами и памятью. Поэтому, вероятно, в кабине будет столь мощная полупроводниковая солнечная батарея. Множество приборов должно будет «чувствовать» Космос, узнавать и докладывать экипажу обо всем, что творится в межпланетной бездне. Особые скафандры защитят экипажи ракеты от опасностей Космоса.