Виктор Колюжняк - Сентименталь

Клаус фон Дирк удивленно приподнялся на кровати.

— Что ты, Ганс, я вовсе не собираюсь управлять чувствами тех, кто мне дорог. Именно по этой же причине я не предложил тебе привести Агнетт, чтобы в точности знать, любит она тебя или нет…

— …разумеется, любит!

— Конечно же, — господин улыбнулся одними лишь кончиками губ. — Разумеется, любит. Достойный ответ. Именно поэтому я не предлагаю тебе узнать точно, ведь ты веришь. А вера, порой и особенно в таких делах, гораздо лучше знания наверняка. Все проще. Хасим приведет мне кого-нибудь из своих слуг.

— А разве… разве необходимо использовать лишь фрейлейн Эльзу? — спросил я осторожно. — Почему бы не заставить Керима Руфди разлюбить ее?

— Насколько я успел разобраться в природе Сентименталя — его обязательно надо перенаправить. А Кериму еще не нашли подходящей невесты, — на этих словах Клаус фон Дирк усмехнулся. — К тому же, Хасим не до конца доверяет мне. А потому вряд ли даст проводить опыты над собственным братом, каким бы позором семейства он его не считал.

В то утро, на которое было назначено приручение сентименталя фрейлейн Эльзы, я встал очень рано. Солнце уже взошло, но все еще царила ночная прохлада; на небе, к моему удивлению, едва ли не впервые за время нашего пребывания в Багдаде, появились облака; тяжелые тучи медленно ползли, нависая над городом.

— Пусть же все случится так, как решит Господь, — пробормотал я, отчего-то проникнувшись это величественной картиной.

Спустившись вниз, я застал Клауса фон Дирка в крайней степени задумчивости. Он меланхолично листал книгу, затем, увидев, что я вошел, небрежно отбросил ее на кровать. Я подивился такому неуважению к труду, который господин считал едва ли не главным в своей жизни, но промолчал.

— Вот и ты, Ганс. Тебе тоже не терпится увидеть, как это все случится?

Кивнув, я присел в кресло. Первый опыт, со слугой Хасима Руфди, господин проводил в одиночестве, не допустив никого, но на этом мне разрешено было присутствовать, как и Хасиму Руфди с герром Кноппом.

— С минуты на минуту все начнется. С минуты на минуту, — пробормотал Клаус фон Дирк и провел руками по лицу. Было видно, как дрожат пальцы.

И действительно, не прошло и нескольких минут, как в дверь постучали. Хозяин знаком показал мне открыть, и я тотчас же пошел выполнять. Отворив, я посторонился, и в комнату вбежал герр Кнопп, держа на руках фрейлейн Эльзу.

Подойдя к кровати, он уложил на нее девушку и только затем огляделся. Увидев меня, он отшатнулся, прошипел что-то сквозь зубы, но ничего не сказал. На лице его застыла мрачная решимость. Как и предсказывал господин, отступать герр Кнопп не собирался.

Клаус фон Дирк улыбнулся приветливо, но руки его продолжали дрожать. Он подождал, пока следом за герром Кноппом в дверь не войдет Хасим Руфди, и лишь затем, затворив дверь, жестом попросил всех отойти к стене.

Мы повиновались. Застыли втроем, напряженно выжидая. Обманутый влюбленный, предавший брат и любопытствующий слуга. Каждый из нас силился рассмотреть, что же происходит и каждый, старался не замечать другого. Мы делали вид, что нас нет, будто бы это могло каким-то образом повлиять на дальнейшие события.

А Клаус фон Дирк тем временем, начал раскладывать на кровати символы. Часть из них была мне знакома, к примеру, россыпь отполированных рубинов, которые господин старался класть через равные промежутки. Другую же часть я видел впервые. Быть может, они береглись так тщательно, что Клаус фон Дирк ни разу их до этого не использовал, а может он сам или Хасим Руфди по его просьбе, достали их уже здесь, в Багдаде.

Магический рисунок рос и становился все причудливей. Перья птиц соседствовали с драгоценностями, золото с камнями, жемчуг с полосками железа. Не знаю, в чем именно заключалась роль этих символов, но их количество все росло и росло, и вскоре, почти на каждом свободном участке что-нибудь лежало.

Мы продолжали следить, практически не дыша. Никто из нас троих не желал нарушить ритуал. Хотя мы могли бы особо и не стараться, потому что Клаус фон Дирк ничего не замечал вокруг.

От его тела исходило сияние. Он бродил вокруг вынесенной в центр комнаты кровати и что-то говорил столь тихо, что до меня доносился едва различимый шепот, и, как я не старался, у меня не получалось ничего разобрать.

Клаус фон Дирк подошел к камину и бросил в него нечто, отчего повалил густой и едкий дым. Держать глаза открытыми стало трудно — набегали слезы, вдобавок дым царапал горло, отчего мы все закашлялись. Но мне не хотелось пропустить ничего, а потому, помогая себе руками, я разгонял дым пред собой и успел увидеть, как из тела фрейлейн протянулись тонкие лучи света.